ссаться стал от страха. Того Широколицего и Турка, которые тебя искали по дачам. Что
ты думаешь произошло? Тебя кто то из шестерок долбанул и решили, что убили. Сняли
одежду, опознать нельзя, нет примет, нет документов, звери быстро растащат кости. Но
видять, хозяин послал холуев проверить работу да перепрятать труп надежней. В
рубашке ты, Алена, родилась или кто то наверху за тебя просит.-неожиданно закончил
Саня.-
- -Ага, хороша рубашка- буркнула я в ответ, но призадумалась. -
-Мы перешли на пистолет Макарова, стреляли холостыми, я привыкла к оружию, и
ловила себя на том,что мне нравилось держать плоский пистолет в руках и всаживать
пули в перекрестие на круге мишени. Однажды Саня приволок мишень в виде
человеческой фигуры, и я просто с упоением расстреливала голову и сердце врага.-
Как то, когда уже наступила зима, Саня сказал:-
-Ну Ален, ученого учить только портить, начнем с Широколицего. Он по четвергам
жрет в грузинском ресторане Татико. Сходи вечером, погуляй вокруг, может что
интересное увидишь.-
План такой, в четверг наблюдай за ним, когда он подойдет к машине, мигни фонариком, сама без дела не рискуй,под видеокамеры не лезь, отход продумай самостоятельно.--
-
Вечером, я в потертой дедовой ушанке и его же длинном черном пальто с цигейковым
воротником медленно прохаживалась около ресторана,оттуда доносилась грузинская
музыка.-
Ресторан находился в старой части Нижнеярска. Сразу же за "Татико", я обнаружила
узкий проход между бурыми кирпичными домами, построенными наверное до
революции. Я двинулась по проходу и нашла пару интересных ответвлений. Одно
выходило прямо к оживленному проспекту Мира, а другое извивалось между домами, помойками и наконец выводило к тихой и малоинтересной улице Ломоносова.-
Вчерм следующего дня я собралась на нашу операцию, меня слегка подтряхивало.-
Перед уходом, я погладила фото родителей и прошептала "Я люблю вас" -
Широколицый сидел в ресторане второй час, а я гуляла вокруг, стараясь не светиться
под камерами обзора территории. Наконец наш общий враг вышел, промокая масленые
губы салфеткой, и вразвалку направился к Лендроверу, в котором скучал его водитель.
Я опознала Широколицего моментально, та же самая гнусная рожа, которая в сентябре
маячила у дачной калитки.-
Мигнула два раза фонариком, это был сигнал Сане "он идет, все чисто".-
Когда Широколицый подошел к пассажирской двери своего автомобиля, тут же
раздались выстрелы. Широколицый обмяк и рухнул, раскинув руки в мгновенно
окрасившимся кровью снегу. Его водитель выпал из машины, залег за колесо и
открыл огонь в сторону Сани.-
Я выстрелила в темную фигуру водителя дважды и помчалась по узкому закоулку, не
оглядываясь. На мое счастье началась метель, засыпая следы моего преступления и
бегства. За мной не гнались, и попетляв по переулкам, я уже спокойным шагом
подошла к дедовской Волге, припаркованной на улице Ломоносова, содрала
пыжиковую ушанку и уехала в Ленинский район города. -
Почему то понесло меня во двор дома, где проживал Рома,остановившись и заглушив
мотор,я тупо глядела ня несущийся белый снег в фиолетовом от фонарей вечернем
воздухе, руки мои тряслись, и все тело пронизывала дрожь. -
Когда я немного успокоилась, отправилась домой, объезжая место убийства по
максимально широкому пути,а противный привкус одного из тяжких семи грехов стоял
во рту -
"Неужели я убила человека?" -
Дома, я подходила к зеркалу и всматривалась в собственное лицо. Это я? Та самая
нежная девочка, которая написала маслом рыжего мальчика с котенком?-
- Через три дня, я появилась на лесной поляне, заметенной снегом.-
Сани не было и я переминаясь с ноги на ногу, нервно оглядывалась по сторонам.-
-Ну долго ты будешь стоять?--
произнес Саня материализовавшийся радом,-
-Саня а я за тебя волновалась! обрадовалсь я. -
-Начало есть, довольно сказла Саня. -Обоих положили,в новостях видал. Ты как, жалеешь? -
-
-Нет,- слегка покривив душой отозвалась я я -не очень.-
- -Не жалей, он душегуб еше то был, а шестерки его между прочим, все кровью невинных
людей повязаны. Пошли в землянку. -
-В протопленной землянке, Саня накрыл стол по случаю первой победы. На
расстеленных газетах красовались одноразовые белые тарелки с крупно нарезанной
копченой колбасой, ломтями мягкого серого хлеба. Я заметила и коробку зефира
ванильного явно предназначавшегося для меня. По центру стола лежала сложенная