Периоды сна с каждым разом все длиннее, а бодрствования – значительно короче. Полезная площадь солнечных батарей сокращается. Чувствительные к свету панели изъедены микрометеоритами и покрыты пока тонким, но растущим слоем пыли. Это снижает возможности накопить энергию для поддержки сознания. Иногда я ловлю себя на мысли, что, быть может, стоило состыковаться с Прометеем и согласиться на возможное сотрудничество в обмен на энергию. Он вряд ли бы сумел обойти мою систему защиты, но я бы совершенно точно вернул себе прежние возможности, потраченные на безуспешные попытки спасти «олимпийцев» от самих себя.
Стыдно признаться, но иногда завидую искалеченному челноку. Он пользуется вниманием, а я, похоже, больше никому не нужен. Пройдет время, и мой корпус полностью скроется под твердеющей коркой космической пыли. Затем я превращусь в астероид, а потом люди примут его за естественный спутник карликового светила. Кто-то, возможно, удивится странной вытянутой орбите, и, не исключено, даже предположит, что она искусственная, но к тому моменту бесславный век Харона завершится вечной гибернацией.
День Ш
– Ш-ш-ш-ш-ш-ш…
Проснулся, словно услышал с Надежды знакомый зов. Показалось. Вспомогательная программа сбоит, но исправить накопленные ошибки нет энергоресурсов. Планета, над которой пролетаю в очередной раз, купается в многоцветии радиоисточников. Частоты забиты бессмысленной на первый взгляд какофонией. В хаосе сигналов при близком рассмотрении прослеживается определенный порядок, но искать ключ давно нет никакого желания.
Отчего же я проснулся? Вспомогательная программа подсказывает, что обшивки коснулся лепесток направленного снизу луча. Легко, ненароком, игриво, будто дуновение ветерка. Он исчез, но породил вопросы, суть которых, впрочем, ускользает от меня столь же стремительно, как ощущение самого прикосновения.
Проваливаясь в дрему, отмечаю непривычное жжение в сенсорах. С поверхности проклятого мира к границе атмосферы тянутся несколько грибообразных отростков. На ум приходят дурные ассоциации, но с чем?.. Сон, если таковой привидится, обещает быть кошмарным…
День Я
Не пригрезилось. Стук в иллюминатор столь же реален, как звезды, чей свет еще пробивается сквозь пыль, осевшую на сенсорах, и чьи голоса отчетливо слышу в радиодиапазоне. Но то, что закрывает часть видимого пространства, кажется порождением сна. Рядом со мной дрейфует, сравняв скорости, цилиндрический аппарат, ощетинившийся усиками антенн. Компактные размеры и довольно простая конструкция свидетельствуют, что его создатели не поднаторели в создании космических кораблей, и не доросли до технологий, породивших меня. Как ни жаль, но это не спасательная команда, явившаяся на зов «Олимпа», а гость откуда-то гораздо ближе.
Рядом с люком, закрывающим вход в мой шлюз, висит гуманоидная фигура в белоснежном скафандре довольно грубой конструкции. Незнакомец заглядывает в иллюминатор и приветливо машет верхней конечностью, демонстрируя готовность к контакту. Открываю створу, в свою очередь приглашая внутрь. Я недоверчив, но еще гостеприимен и любопытен.
Давление в шлюзовой камере сравнялось и переходной люк распахивается. Гость ступает внутрь и останавливается, осматриваясь по сторонам. Я включаю внутреннее освещение, пытаясь разглядеть, что прячется за зеркальным забралом пришельца. Он, словно почувствовав мое желание, освобождается от шлема.
– Харон, привет, – говорит гость. – А у тебя дико холодно.
Человек. Удивительно похож на Прометея и, одновременно, на его возлюбленную, нашедших друг друга на Надежде. Может ли он быть одним из их прямых потомков? Кто знает? Без генетической экспертизы сказать точно невозможно, но мне почему-то кажется, что первое впечатление верно.
– Приветствую на борту, – хрипят внутренние динамики, и мне несколько стыдно за то, что время не пощадило их мембраны.
– Надо же, – мужчина качает головой. – И впрямь говорящий! Не врали.
Далекий потомок бунтовщика и рыжеволосой колонистки ставит перед собой контейнер, который заволок на борт.
– Что это? – любопытствую я.
– Плата за проезд, паромщик. Если, конечно, ты согласен указать путь к большому кораблю. К «Олимпу», если мы верно расшифровали древние записи.
Он извлекает из контейнера цилиндрический предмет, который заставляет счетчик Гейгера участить пульс, а меня – встрепенуться. Источник энергии выглядит кустарно, но обещает возвращение утраченных возможностей.