Луций обернулся и с разворота сунул Двадцатке в лицо. Еще — в челюсть, снизу вверх. И еще, под ребра. Двадцатка задохнулся, качнулся вперед. Луций сгибом локтя поймал его за шею и придушил. Стерпел удар в живот, сжал руку еще сильнее.
Двадцатка брыкнулся в последний раз и замер. Отключился. Плохая выносливость, «псу» стоило завязывать с синтетическим кофе.
Писк в ушах исчез, будто его и не было.
***
— День добрый.
Юлий Ветурий крутанулся в кресле. Заметив Луция, он изменился в лице и вскочил. Отдал честь. Второй рукой провел по столу за своей спиной, свернув слои.
— Декурион.
Формально, как обычно.
Иногда Луций завидовал Титу Пуллию, к которому рядовые легионеры тянулись сами. Дарили подарки на дни рожденья, рассказывали о своих проблемах. Даже Луций порой излишне откровенничал в кубике центуриона. Потом проклинал себя за несдержанность — нашел кабинет психотерапевта.
Впрочем, захотел бы он слушать о чужих детях и проблемах? Вряд ли. Тишиной в декурии он был вполне доволен.
— Вольно. Я не при исполнении.
Юлий опустил руку, но садиться не спешил. Следил за Луцием своими темными, глубоко запавшими глазами. Невысокий и жилистый, как пловец или пилот шаттла. Под расстегнутой форменной курткой виднелась футболка с мультяшным псом. Пес улыбался во все сорок два зуба.
— Мне передали, что вас не будет до понедельника, декурион.
Оно и видно — кроме Юлия в декурии никого не было. Только столы со встроенными панелями, в воздухе над которыми висели слои с чатами и недописанными рапортами. На доске, у проекции разыскиваемого номера нарисован кривой шаттл, неуловимо похожий на член. Детский сад. Как будто пару дней назад никто не палил по Управлению — хотя внизу, в холле сохранились выжженные полосы на полу. Угольные звезды с выщерблинами посередине.
Луций опустился за ближайший стол. Мановением руки свернул мигающие непрочитанные сообщения — фотографии, анимированные смайлы, межгалактические иероглифы, которые для краткости использовали пилоты кораблей, — и жестом велел Юлию сесть.
— Меня здесь и нет. Зашел показать тебе кое-что.— Он выудил из кармана прозрачный пакетик с чипом. Пластик был измазан кровавыми полосами. — Сможешь прочитать?
Юлий нахмурился. Явно сообразил, что к чему, но вида решил не подавать.
— Могу сделать, но мне нужен ордер.
Луций коснулся уха, сжал бусину некса на три долгие секунды. Имплантат отключился, кольнув мочку зарядом.
Помедлив, Юлий нехотя отключил свой. Теперь они говорили один на один.
— А ты сотри запись. Всего двадцать минут твоего времени.
Юлий выпрямился, скрестил руки на груди.
— Декурион, это против устава.
— А еще против устава носить гражданское в Управлении, — Луций указал на лыбящегося пса. — И возить напарницу в придорожные мотели.
Да, именно за это его не терпела вся центурия. «Василиск», так его звали. Говорили, что у него взгляд такой — впору сканировать сумки и дроны на лету сбивать. И такта не больше, чем у мясорубки.
А прозвище следует оправдывать.
На щеках Юлия расцвели розоватые пятна. Он оперся на колени, сцепил пальцы в замок и уставился в пол. Бедняга. Думал, что никто не замечает, как он прыгает вокруг белокурой и, между прочим, замужней Ливией Гракх. Конечно, никаких доказательств не было, но при должном усердии можно накопать что угодно.
Усердия Луция хватало на целую декурию, это все знали.
— Декурион, Ливия и я…
Луций вскинул ладонь.
— Я ничего не слышал и не знаю. Как и ты, верно? Мы же одна команда.
Помедлив, Юлий кивнул. Поднялся и забрал пакетик с окровавленным чипом.
— Дайте мне пять минут.
Луций вышел следом за Юлием, проводил его взглядом — плечи напряжены, тело как сжатая пружина, шаг чеканный. Шея под выбритым затылком побагровела. Он это запомнит, Луций сразу понял. Может быть, доложит Титу Пуллию. Может, даже встанет в позу и напишет рапорт.