«Конец периода, — в каюте прозвучал нежный голос на эме-гир. — Просьба освободить капсулы и занять свои места. Спасибо».
Малая чувствовала, что корабль весь гудел, как встревоженный улей. Информация ложилась тяжкими пластами, от неё в животе и под кожей зудело. Имманес вводили данные — сотни, тысячи строк. Странно, с чего вдруг?
Включилось освещение, все поверхности ячейки зажглись изнутри мягким светом. По стенам побежали золотые столбцы: последние новости колонии и данные корабля. На капсуле замигала точка командной строки.
Малая провела по ней ладонью, привычно отстучала знаки команды. Удар средним пальцем, два — указательным, один — мизинцем, большой-мизинец-большой. Готовая команда уплыла наверх по стене, и на её месте высветились координаты. Всё верно: они проходили рядом с орбитой Эриды. Корабль в полной боевой готовности.
Шлюз каюты открылся. Вздрогнув, Малая торопливо прикрыла грудь рукой и повернулась к выходу спиной.
— С пробуждением, помнящая, — сказал Арий.
— Я просила стучать. И пожалуйста, просто Малая, — пробормотала она. Никак не могла привыкнуть, что имманес не воспринимали друг друга, как сексуальные объекты, и у них совершенно не было личного пространства. Обычаи обычаями, и пусть груди как таковой у Малой не имелось, но чужой взгляд всё равно был неприятен. Даже Энцо не видел её обнаженной.
— Простите, — ровно отозвался Арий. — У имманес не принято звать бел агии по именам или прозвищам.
Да, он уже говорил. Просто второй Рим какой-то. Стоило избавляться от номера, чтобы тебя звали по рангу. Бел агии. Помнящая.
Арий стоял в проеме, безо всякого выражения на белом лице смотрел на её тело, как смотрел бы на кресло, панель или прочую вещь. Рука лежала на перепонке сложенного шлюза — в черной обтягивающей перчатке, как у хирурга перед операцией. В коридоре за его спиной мелькали имманес, и Малая торопливо скрылась в нише за капсулой. Лишь после сообразила, что на уровне слишком светло. Слишком много народа.
Что-то точно случилось.
Она сдернула форменный черный комбинезон с вешалки, запуталась в тугих штанинах и едва не упала. В который раз пожалела об отсутствии белья — без него чувствовала себя голой. Зато носки были вшиты прямо в отвороты штанин, и ткань теплая и тягучая, приятная телу.
— Это срочно? — крикнула, борясь с узкими рукавами.
— Да, — ответил Арий. — Вас ждут в рубке.
Странно, что он пришел лично, а не прислал сообщение. Неужто капитану больше нечего делать?
Наверное, он решил проверить, как она. Перед прыжком Малая и правда выглядела слишком бледно. Руки тряслись, есть не могла, всё думала о Риме, его легионе, стрельбе, той аварии на орбите… Мутило от одной мысли о возвращении в космос. Корабельный медик даже выдал ей капсулу с успокоительным. «Для приведения баланса в норму», так он сказал.
Она справилась с мудреными застежками — те срослись, не оставив и следа на костюме, — и выглянула из ниши. Арий уже стоял одной ногой в коридоре, собрался уходить.
— Арий… Ты помнишь мой первый день на корабле? Когда я очнулась.
Он глянул через плечо. Свет очертил тонкий профиль.
— Конечно.
— Скажи… — Малая облизнула губы. Не вовремя она решила. Но вдруг подходящее время никогда не настанет? И как спросить? «Ты не помнишь, мне не отрывало руки? Я что-то забыла».
— Тогда… В тот день со мной ничего не происходило?
— Я вас не понимаю.
Прошу, повторите.
Малая вздрогнула. Боги, даже интонация такая же. Даже мурашки по спине побежали.
— Никаких… э-э-э… несчастных случаев?
— Нет. Вы очнулись, спросили, где находитесь. Через четыре часа поели, полностью восстановились, и мы перешли к гиперпрыжку. После чего…
Малая подняла руку, и Арий умолк.
— Спасибо, я поняла. Сейчас буду.
Он кивнул и вышел. Спина прямая, завитки каштановых волос лежат у основания жилистой шеи. Невысокий, как и все имманес, на полголовы выше Малой. Сзади его легко можно было принять за крепкую девчонку. Разве такой мог наблюдать, как лопаются кости? Или управлять боевым кораблем? В Риме его бы даже в легион не приняли. Скорее в академию художеств…