— А с этими что? — цыкнул рябой, указав на патрициев.
— С собой берем.
Поймав взгляд мальчишки, Энцо торопливо отвернулся.
Все он сделал правильно. Что они ему дали, эти патриции? Две заморозки? Оглушающее одиночество, от которого блевать хочется? Этого никакой Тит Пуллий не перекроет.
Да пошли они. Пошли они все.
Каждый сам за себя.
Циклопы
Биосервера — хорошее название для заключенных. В духе имперцев: приятное для слуха, ни намека на истинную суть. Когда слышишь это слово, совсем не представляешь черную громаду Орбитальной тюрьмы. Не думаешь о людях, замороженных в металлических банках со всеми этими проводами, подключенными к голове. Малая трогала шрамы на висках и затылке Энцо. И длинные бугристые полосы на руках — от трубок с поддерживающим раствором.
Бедного Энцо замораживали дважды. Он так и не увидел, кем она стала. Не побыл на свободе достаточно — Малая читала его дело, когда взломала архивы легиона. В первое крио он попал в двадцать один год, провел в нем семь лет. После сто тридцать один день на свободе и угодил во второе крио. Затем его отправили к «псам». Два дня и «пропал без вести» — вот что было написано.
Может, легионеры нашли его и не опознали. А, может, «псы» успели пустить тело вниз по стокам.
Малая представила обескровленное лицо Энцо. Бледное пятно, плывущее во тьму. И плеск грязной воды. И темнота. Темнота…
— Вы в порядке? — Арий вытащил ее из мрака, сбив с мысли. Его лицо было напряжено, пальцы сильно впились в плечо.
Что-то произошло?
Малая огляделась.
Стояла странная тишина. Двигатели корабля молчали. Электронная начинка рубки молчала тоже, строки на всех панелях замерли. Имманес пытались их запустить, но те не реагировали.
Холодно было, руки зябли.
— Все хорошо. Простите.
Малая растерла ладони и возобновила работу панелей. Строки вновь понеслись вскачь.
Теперь она отключает системы корабля. Плохо. Просто тюрьму взрывать не хотелось. Сразу вспомнилась давняя авария на орбите: запись, как крио-капсулы медленно разлетаются, будто сор в воде. Эти ребята в капсулах совсем не при чем. Их туда сунули против воли. Заморозили, подключили и забыли, как деталь в механизме.
Но биосервера следует уничтожить. Приказ Бел Шаи был четкий.
Арий отстучал дюжину знаков на стекле. Добавленная команда доползла до потолка рубки и пропала. От хвоста альфы отделились и набрали скорость три алада. Их пушки прогрелись. Нужен лишь одновременный залп…
Быстрая смерть. Милосердная.
Малая закусила палец, следя за удаляющимися точками кораблей. Повинуясь внезапному порыву, отключила их оружие и отдала еще пару команд, внедрив их в систему без помощи панелей управления.
Арий замер. Его лицо стало белой маской, взгляд впился в столбец отчета систем.
— Вы что делаете? — процедил он, но Малая не ответила. Чего ему объяснять, все равно не поймет.
Алады подобрались ближе к черной свечке Орбитальной. В иное время их бы расстреляли при одной попытке сближения, но пушки не работали. Корабли имманес заняли позиции: один под станцией, один у стыковочных шлюзов, один над горбом грузового отсека. Выпустили сканирующие поля и просветили уровни. Малая затаила дыхание в ожидании результатов.
Наконец на стекле выпал новый столбец символов. Пусто. Орбитальная пуста, никаких признаков жизни.
Вот это неожиданно. Куда могли деться все заключенные? Может, какая-то ошибка? Ведь она еще до конца не разобралась в машинах имманес.
Малая сканировала станцию снова. Все верно. Системы жизнеобеспечения персонала и капсулы выключены, на тепловых датчиках никого. Либо все улетели, либо погибли. Ни живой души.
Она увела один алад к дальней, недоступной для обзора с альфы стороне Орбитальной. На голограмме отразилась пустая впадина с черным имперским орлом — место для стыковки легионерских кораблей. Пустое. И шлюзы открыты, полная разгерметизация.
В груди кольнуло. Значит, с началом вторжения охрана отключила крио-капсулы, открыла шлюзы и бежала. Вот они, бравые легионеры. Номера всегда были для них расходным материалом.