— Что вы сделали? — повторил Арий уже громче.
— Просто сканировала, — ответила Малая. — Там пусто.
Символы бежали перед глазами. Они говорили о размороженных, закрытых капсулах с запотевшими стеклами. Стальных гробах с размякшими телами. А она так надеялась выпустить заключенных. Конечно, «псы» свое заслужили… Но ведь не все.
Ведь и Энцо когда-то был «псом».
— Нет форм жизни? Тогда не стоит тратить на это время.
Нашелся советчик! Хотелось вцепиться в его ухоженные волосы и выдрать их. Ударить по белой щеке, чтобы остался синяк. Выбить спесь, как выбивали из нее.
Но не сейчас. Позже.
Малая кивнула, давя злобу. Странный холод расползался по телу. Ледяная ярость сковала ноги, руки, затем мысли.
— Вы правы. Вы абсолютно правы.
Сейчас стоило позаботиться о другом.
Проклятые легионеры, жестокие трусливые сволочи. Отключили криозаключенных. Бросили, как израсходованный материал.
На миг даже пришла мысль вывести из строя атмосферные купола. Раз — и все, защиты от радиации нет. Ни легионеров, ни патрициев, и прятаться негде.
Как просто, если бы не номера. Их убийство в планы Малой не входило.
В отчаянии она вжалась лбом в холодное стекло — хоть немного остудить ярость. Перед глазами тут же замерцали символы: система не понимала, чего от нее хотят. Знаки кружились золотыми жуками. Один пульсировал, как бьющееся сердце.
Сигнал тревоги.
Малая ткнула в него пальцем.
Онагра обстреливали из жилой колонны Второй курии. Заряды шипели на матовой куговой броне. Система увела его под козырек плиты цокольного этажа, где он сложил ноги, вкопался в обломки и замер. Сканеры просветили этажи.
В его небольшом биоэлектронном мозгу (Малая видела их на стадии сборки и сращения — черный пористый камень с кулак размером, много таким мозгом не надумаешь) образовалось две опции: убрать легионеров по одному или махом уничтожить все здание, взорвавшись с его опорой. Система больше склонялась ко второму варианту, менее время- и энергозатратному, но Малая направила ее к первому. На всякий случай выставила дополнительный приоритет и остальным машинам. Убивать мирное население просто так не стоило.
Онагр выпустил маскировочное поле, выбрался из под козырька и полез, цепляясь за стену. Теперь его лапы были почти неразличимы на сером бетоне, только легкое искажение трещин на плитах.
Малая переключилась на следующий сигнал.
Эта машина шла по второму надземному уровню Четвертой курии. Знакомые места. Витки эстакад и магистралей, часть из которых обвалилась. Колонны небоскребов тянутся в хмурое небо. Под ногами хрустят стеклом и гнутся брошенные машины. Онагр переставляет ноги-спицы.
Раз — вытянулась одна.
Два — проткнула крышу автобуса вторая. Как фольгу иглой. Дальше по магистрали, через мост, под которым чернели крыши небоскребов. По ним сновали точки, тоже онагры.
Онагр засек движение и остановился.
За эстакадой показалось настоящее тепловое скопление. Много людей: гражданские, часть в белых врачебных костюмах. Не вооружены, прячутся за живой изгородью в парке. От них отделился один. Бросился к машине с пушкой наперевес, выстрелил, и камера на миг ослепла.
Онагр пошатнулся, качнулся обратно, отбросил стрелка в сторону.
Камера проследовала за алой точкой, изображение приблизилось. Легионер, поняла Малая, рассмотрев красные полосы на экзокостюме. Центурион. Немолодой, почему-то без шлема, с биометаллической пластиной протеза на поллица. Он поднялся на ноги и побежал прочь. Малую даже азарт разобрал.
Как же она ненавидела легионеров.
Онагр двинулся следом. Изображение скакало, ничего не разобрать. Легионер забрался на груду искореженного металла посреди магистрали. Железки скатывались из-под ботинок, так что пару раз центурион чуть не загремел вниз. Добравшись до вершины, он перевернулся на спину и снова нацелил распылитель.
Малая приблизила изображение, с жадностью всмотрелась в жесткое, изборожденное шрамами лицо. Незнакомое, Малая видела его впервые. Жаль, конечно. Но по большому счету все они похожи. Надменные. Безразличные.