Давно он не ездил на аэроцикле.
***
— Мне нужен Красавчик, — сказал Луций во втором тоннеле.
Зазывала еле умещался за столом. Под толстыми пальцами мигала встроенная панель. На ее экране лупили друг друга темнокожие бойцы — своего рода реклама, прямая трансляция с Арены.
— Не по адресу. Педики в Четвертом, — он смерил Луция выцветшим взглядом.
Вот же…
— Это прозвище. Красавчик.
Зазывала устало скривился.
— Слышь, крашу-ногти, я ваще не в курсах, кого и как вы там в вашем курятнике зовете, понял? — Он махнул в сторону шлюза, рядом с которым маялись вооруженные номера. — Идешь, нет?
Рука едва не скользнула за спину, к рукояти «цицеро».
Грязная тоннельная крыса.
Луций коротко выдохнул, привычно сбрасывая гнев. Кивнул и положил на стол разменную карту с двумя сотнями денариев — членский взнос и билет в одном флаконе. Зазывала подгреб карту к себе, проверил ее на сканере и ткнул в экран разблокировки. Шлюз открылся, за ним тянулся тоннель с редкими точками ламп. Никаких опознавательных знаков, только граффити на стенах.
Луций завел аэроцикл и полетел по скату. В ушах заложило, влажный холодный воздух ударил в лицо. Пахло плесенью, на стенах зеленели потеки, в свете фар поблескивали лужи. Видимо, тоннель пролегал под главными стоками канализации. Он вел все ниже, пока не впал в анфиладу помещений — заброшенный распределительный уровень, судя по сломанным и устаревшим системам управления у стен.
Поверх старых щитов висели панели букмекерских автоматов. Рядом с ними толпились номера: совали разменные карты в слоты, подставляли чипы на запястьях под сканеры. По коже бежал луч, и на сенсорном экране возникала сумма к списанию с личного счета. Развертывался список: ставки на количество раундов, на победителя, на нокаут или победу решением судей. Выше сменялись лица бойцов. Их тоже выбирали. Бойцы, получившие наибольшее количество голосов и ставок допускались к рингу. Умное исключение темных лошадок и возможных джекпотов.
Поодаль выстреливали цветом и звуком игровые панели.
Какая нора.
Вонь, жар, духота навалились разом. Куртка и рубашка приклеились к спине влажным компрессом. Тонко пищало в ушах, и «гелиоса» хотелось так, что язык прилип к небу.
Поэтому первым делом Луций выпил. Дрянь в стопке была желтая, с привкусом машинного масла, — видимо, автомат цедил напитки через собственные фильтры, — но этот привкус немного отвлекал.
Выбросив пластиковый стаканчик, Луций огляделся. Нужные ему агенты разгуливали по залам. Отличить их от посетителей было легко: все они вещали в карманные громкоговорители. Воздух у закругленных сводов раскалывался от разноголосого бубнежа, а голова шла кругом.
— Ставим на Дуплекс!
— Шесть-Два, лучший боец сезона! Не прогадаете!
— Эфра! Эфра! Двукратная чемпионка Сатурналий!
Луций долго не мог понять, откуда берутся синяки на лице Бритвы. Думал на дилера, заемщика, дружка с дрянным характером. Но однажды заметил размытые чернила на запястье — остатки печати, которую ставили на Арене вместо пропуска — и все понял. Вполне в ее характере: делать больно другому, чтобы заглушить свою боль. И у нее наверняка имелся агент, как у любого бойца. Но Луций не рассчитал, что на Арене Четвертой курии агентов окажется слишком много.
Столько народа, и ни одного красавчика.
Луций пробился к одному из автоматов и пролистал каталог игроков. Бритвы среди них не было — или же он просто не знал, куда смотреть. Со всех сторон напирали желающие сделать ставку, больно давили под ребра локтями, навалились так, что стало тяжело дышать. Луций потеснился, и его охотно выдавили из скопления тел.
Глотнув воздуха и одернув куртку, он огляделся.
Оставался один вариант.
Он шагнул к первому попавшемуся агенту — здоровяку в желтой спецовке, какую носили разнорабочие. Тот брезгливо глянул из-под сальной челки и отвел руку с громкоговорителем от рта, только увидев полосатую разменную карту на сотню денариев.
Про Красавчика Луций решил больше не спрашивать.
— Хочу поставить на Три-Два-Шесть, — проорал он. Говорить тихо в зале было возможно, но абсолютно бесполезно. — Когда она будет?