Стихия тихо спустилась под аркой и спряталась за валуном. Взявшись за руки, отмеченные Авитой танцевали и пели. Сама покровительница находилась в центре круга и ладонями поднимала мириады брызг из жемчужного озера. На кого попадала вода, та выбывала из состязания. Остальные хохотали и продолжали веселье.
И лишь одна из послушниц не играла. Сидела в углу, нервно перебирала перламутровую гальку и явно думала о чём-то своём. Уж это, само собой. Свободный дух, способность самой принимать решения — у Ильсии было всё, что отрицала покровительница.
— Доброго дня, — подобно пожухлой листве прошуршал голос Моры.
Девушки в ужасе закричали. Кто-то упал в озеро и поплыл к стенкам, кто-то рухнул на песок.
Авита сохранила лицо. Выпрямилась, призвала крылья и выставила подобно щиту.
— Я не приглашала смерть.
— Красавишна, ты помнишь, какой сегодня день? Алая луна вот-вот будет в зените, — прищурилась опаловая стихия, — твоё решение?
Журавлица приняла обычный вид.
— Нет. Она не почитает меня. Ни одного подношения за все годы. Таким, как она, я одолжений не делаю. Будут и другие.
— Это окончательный ответ?
— Да.
Мора улыбнулась. Иного ответа от изнеженной стихии она не ожидала. Сколько ещё схождений минует, прежде чем Авита переступит через гордость?
Глава 11. Отпечаток на зеркале
День клонился к закату. Сквозь единственное окно в лекарские палаты робко проникало солнце. Скользило по старому шкафу, забиралось на стену и золотистым веером украшало потолок. Минует час-другой, крепь накроют тени зеленоватых сумерек.
Прижав колени к груди, Айлин сидела на койке и косо наблюдала за дремавшими соседками. Превосходная компания для советницы! Ходячая беда по имени Юлия напилась рома (где только взяла? Бутылки с жгучей отравой хранились у главной поварихи, в закрытом на ключ шкафу), упала на лестнице и сломала ногу, в дополнение к ещё не сросшейся руке. Под действием обезболивающих настоев незадачливая кухарка крепко спала и нарушала тишину раскатистым храпом. Безумные стихии, да вся драная и сальная одежда насквозь провоняла перегаром! Мерзость.
У стенки лежала ещё одна возрастная дерья с седыми буклями, чьего имени тен Махети не знала. Вчера её принесли с кровоточащей и чёрной лодыжкой: в поле за горой бедолагу укусила ядовитая змея. Как и для чего ткачиха — когда-то она шила наряды для Айлин и обучала манерам, в семерики до отправки к королевскому двору — забрела в непроходимые травяные заросли, осталось загадкой. Луг за холмом принадлежал мышам, змеям и ежам, это прекрасно знали все каорри. Да что думать, встречались болотистые ловушки. Шаг и, здравствуй, надлунный мир.
Скрипнула дверь, в зал вошла пожилая лекарица. Тати осторожно проверила спящих, сделала по уколу, зажгла ароматические палочки.
— Подайте мне воды, — холодно произнесла бывшая цетра.
— Кувшин стоит рядом с вашей постелью, — она сдержанно улыбнулась, — достаточно протянуть руку и наполнить стакан.
— Я прошу вас сделать это.
Голос тен Махети источал яд. Во дворце после такого тона прислужницы в слезах падали на колени и просили прощения за дерзость. Ввести бы в убежище подобную традицию.
— Не просите, а приказываете.
— И что?
— Вы абсолютно здоровы и можете обслужить себя. Попробуйте, и всё получится, самое трудное — сделать первый шаг, — кивнув, Тати покинула комнату.
Айлин аж задохнулась от злости. Чтобы у лекарицы язык свернулся в трубочку и отсох! Да как жалкая нищебродка смеет так с ней разговаривать! С советницей короля! С верной помощницей хранителя ордена! С важным лицом в крепи!
В ярости отмеченная Адаром схватила стакан и разбила о стену. Дзинь! Осколок отлетел от камня и порезал ладонь некогда первой красавицы Афелета. Кровь тёмно-алым бисером нарисовала созвездие на одеяле.
— Ах! — дерья всхлипнула от боли, вытащила стекло и зажала руку подушкой, — будь здесь всё проклято! Всё и все! Ненавижу вас всех! Как смеете так со мной обращаться?!
— Что за крики, что такое… — пошевелилась Юлия и нехотя разлепила глаза. Воздух завонял перегаром и потом, — ох, моя нога…
— Попросила воды подать, а мне отказали!
— Так кувшин ближе всех к тебе стоит.
— Не к «тебе», а к «вам».
Кухарка приподнялась на подушке:
— А «вы», собственно, кто такая? — она прищурилась, — ах, конечно-конечно, узнала, вспомнила. Засланка всеми любимая.
— Какая ещё засланка?! — Айлин вскинула брови.
— Самая обыкновенная, — Юлия смотрела в разукрашенный лиловыми всполохами потолок, — выращенная для постели короля. Там-то, небось, матрасы помягче были и простыни шёлковые, и подушки с настоящим пухом. И одеяла без дырок.
— Как ты смеешь со мной так разговаривать?! Я выполняла важнейшее задание!
— Ублажать мужчину — важнейшее задание. Не дай стихии, отшлёпает, — она издевательски рассмеялась, — ты, это, будь проще и спокойнее. Пока ты с монархом кувыркалась и казну тратила, мы боролись за выживание. Ходили в дозоры, отваживали патрули. Зашивали дырки на старом тряпье, крахмалом и прочей дрянью клеили обувь, чтобы не развалилась. На камнях и глине растили овощи и делили на всех, лишь бы хватило поесть. Весело было, очень.
— Меня это не волнует.
— А зря. Хочешь добиться уважения к себе, относись с уважением к другим, — она шумно вздохнула и здоровой рукой подложила одеяло под больную ногу, — даже беглянка-журавлица и та лучше себя ведёт. Не кичится, а наравне со всеми пашет. Ты такая же, как мы. Работай, старайся, и будешь на своём месте.
— Глупости! Я — доверенное лицо самого Сваарда! И знаю в десятки раз больше, чем вы!
Юлия расхохоталась:
— Ну, раз так, то продолжай бить стаканы, красотка-засланочка.
— И буду!
В стену полетели остатки посуды вместе с подносом и салфетками. На столе остался гранёный кувшин. Тяжёлый для изнеженной дерьи.
— Ненавижу всех…
Айлин зашлась в рыданиях. Обняв колени, застенала громче птицы, из чьих крыльев выдёргивали перья. Так её ещё никто не унижал. Столько лет добиваться высокого статуса и сейчас слышать нравоучения от какой-то пьяной и грязной кухарки, которая каждую семерику что-нибудь ломает! Где справедливость в этом мире?
Рука кровоточила, синяки на шее ныли. Ещё три дня назад во дворце слуги бы приготовили для тен Махети ванну с молоком и ароматными маслами, постелили бы свежайшее бельё и подали вкуснейшие яства. Именно об этом дерья мечтала с детства! О спокойной жизни, когда не нужно думать, где раздобыть кусок хлеба и найти уголок на ночь! Не носить неделями одну и ту же тряпку и зашивать каждую дырку. И что теперь? Исполнившаяся мечта рухнула как карточный домик! Дунул ветер перемен, и всё рассыпалось!
Спать в сырой каморке бывшая королевская советница не собиралась. Каменный короб, который для неё отвели в ордене, вонял плесенью и был без окон. Со стены сочилась вода и собиралась в лужу, с коркой наледи по краям. Поэтому Айлин осталась в лекарской комнате (сославшись на боль в теле), где было светло и пахло благовониями, а одна из молоденьких послушниц учтиво исполняла поручения. Знал ли Сваард о беззаконии? Согласился на унижение верной помощницы?
Постойте-ка! Вдруг ткачихи и стряпухи без его ведома выделили тен Махети «подземную дыру»? Просто потому, что так захотели? Позавидовали красоте и достижениям! Пока прислужки копались в грязи, она участвовала в жизни государства, изучая законы и направляя монарха. Отыгрались и отомстили, завистливые птицы! Надо найти тен Кармалла и сообщить. Помнится, после событий в церемониальном зале он пообещал навестить в палате, но так и не пришёл. Скорее всего, был сильно занят проблемами ордена, лекарицы что-то бесконечно говорили о схождении, ну, да ладно. Пусть мудрейший прочистит мозги всякой черни! Его слово — закон абсолютно для всех.
Встав с койки, Айлин опустила руку в кувшин, смыла кровь и вытерла порез о подушку. Сюда соколица больше не вернётся.
— Это вода для питья, — смутилась Юлия.
— Плевать. Хоть подавитесь, хоть отравитесь.