Нестерпимо болела голова. Ребёнок слышал собственное дыхание, чувствовал, как волны омывают лицо, оставляя на губах крошки льда и острые крупинки соли. Вдруг это море? Глубокое и бескрайнее, как писали в книгах. Скорее бы взошло солнце и озарило берега! Мама рассказывала, что на севере Карвахена плещутся холодные воды, богатые сокровищами. Они откроются смелым и останутся незаметными для робких.
По реке плыла лодка. Чёрный деревянный борт рассекал гладь, мерно скрипели вёсла. На изогнутом, как бобовый стручок, носу покачивался фонарь.
- Так и будешь глядеть в небо? Ждать, когда упадут звёзды, и прольются чернила? - просипел каорри. Так разговаривали старые учителя брата, значит, спасителем оказался пожилой рыбак, - или заберёшься ко мне?
- А можно?
Гребец промолчал.
Кое-как младший Стасгард доплыл до судёнышка и уцепился за ростр.
Лодка покачнулась, словно не захотела принимать гостя. Вода хлынула в рот, дерево ободрало щёку, и Стеллана отбросило к корме.
- Хватайся.
По веслу он перелез и в изнеможении упал на борт. Пальцы онемели, от соли свело язык.
- Спаси... - слова застряли в горле. Брату наследника улыбалась самая страшная женщина, которую тот когда-либо видел. Круглые глаза блестели чёрными бусинами, острый нос походил на клюв, смолянистые волосы казались растрёпанными перьями. Она сидела в накидке из тёмного пуха и, ребёнку подумалось, что это изящно сложенные крылья. Подует ветер, и она взлетит, унеся его, глупенького каорри, в гнездо, где скормит птенцам.
- Боишься? - она улыбнулась, показав зубы-иголки.
Дерий помотал головой. От страха он не вымолвил ни слова. Только дрожал, мелко-мелко, как осиновый лист на ветру.
- Лжёшь. Но это правильно. Отныне ты должен быть осторожен. Любимца Моры ждёт трудная, но полная свершений жизнь.
Стеллан покосился на реку.
- Не советую прыгать. Впереди по течению - водопад Скорби. После него ты никогда не вернёшься домой. Хочешь снова увидеть мать? Она рядом, места себе не находит, - стихия отпустила вёсла, - а брат прячется за колонну и ждёт, когда взрослые покинут лестницу. Избалованный трус.
Малец кивнул.
- Как ты думаешь, почему вода в реке солёная? Из-за слёз тех, кто потерял близкого. Она пополняется каждый час, каждую минуту. Всех, кто перешагнул черту, подбирают мои помощницы. Сажают в лодки и плывут к водопаду, - Мора коснулась дерия, и того словно пронзила ледяная молния, - я беседую только с особенными.
- Отпустите меня, пожалуйста.
- Хорошо.
Стихия указала на фонарь.
- Смотри.
Опал вспыхнул. Лопнули оковы, хрустальным дождём брызнули в реку. Ледяная капля оцарапала ребёнку ладонь, но тот не ощутил боли. Огонь цвета звёзд окутал Стеллана, исцелил раны и перебросил в хорошо знакомую спальню.
- Я буду наблюдать за тобой. Не опозорь величайшую стихию...
Полтора века миновали, но младшему Стасгарду показалось, будто они встретились вчера. Сколько раз он просыпался, плача от страха! Мора хищно кричала, хватала дерия когтями и клевала, клевала, клевала...
Вдоль стен клубился пар, призрачными ладонями ощупывая владения. Вода омывала ноги до щиколоток, корка льда серебрила обувь и сковывала алтарь. Позади мерно скрипели вёсла, будто волны раскачивали незримую лодку. Пахло солью.
- Что происходит? - комиссар по особым вопросам едва ли не чувствовал злость Ильхана, - какое лихо вы впустили в мою башню?
- Не отвлекайтесь, - по вискам Стеллана струился пот. Из-за потери энергии пальцы на руках онемели, - она пришла не за вами.
- Она? - тен Хемсворт чудом не уронил пинцет.
Лёд охватил зеркало, и в зал шагнула худая женщина. На платье цвета смолы сверкали слёзы-опалы и бусины, похожие на птичьи глаза. Короткие локоны, темнее вороньего крыла, подчёркивали серую, как хлопья пепла, кожу. На тонких, словно паучьи лапы, пальцах не было ногтей. Глаза пересекал вытянутый, будто свечной, огонёк.
- Здравствуй, воронёнок.
Ступая по воде, гостья медленно приближалась к алтарю. С волос капало чёрное пламя и, падая, превращало воду в камень.
- Александра Глебова избавится от мучений и обретёт новый дом, - голос напоминал шипение сырых дров, - оставь её.
- Нет.
- Споришь со мной?
Стеллан сильнее сжал запястье дерьи. Слабел пульс, время истекало.
- Да.
- Вырос, но не поумнел. Тратишь силы на бесполезную полукровку!
На пальцах стихии выросли когти-крюки. Вода прибывала: суровые волны окатывали мужчин по колено, а в зеркале раскачивалась лодка. Свет фонаря проникал в зал, и, казалось, граница вот-вот разрушится.