Слышен гул самолётов где-то поблизости.
Зоська (испуганно).
Вот, опять! (Шёпотом.) Тётенька, это те самолёты. Зачем они прилетели? Я очень-очень боюсь их. (Плачет, слёзы текут по лицу.) Ау-уууу! (Сжимается у стены в комочек.)
Катя (обнимая Зоську).
Ну, не бойся, маленькая моя! Прошу тебя! (У Кати приступ, она начинает задыхаться, ловит ртом воздух.) Видишь, тётя тоже боится, тёте тоже страшно! (Как бы про себя.) Спокойно, спокойно, надо взять себя в руки, ради ребёнка!
Постепенно Катя успокаивается, Зоська в её руках затихает. Катя прислушивается к неровному дыханию девочки и чувствует, как та дрожит от холода. Катя поспешно снимает с себя платок.
Катя (закутывая её как куколку).
Так-то лучше. А то ещё простудишься.
Зоська.
А Вам не холодно будет?
Катя (с улыбкой).
Не бойся, не холодно.
Постепенно вой сирены стихает, раздаётся команда: «Отбой тревоги, отбой!», люди начинают расходиться.
Катя.
Видишь, всё обошлось. Напрасно ты боялась.
Зоська (тихо).
Простите меня. Мне так стыдно.
Катя.
Перестань. Такое с каждым может случиться.
Молчание.
Зоська (робко).
Я пойду. (Спохватившись, снимает с себя и протягивает Кате платок.) Вот, это Ваше.
Катя (ласково).
Можешь оставить его себе.
Зоська (смущённо).
Спасибо.
Катя.
А как же твоя нога?
Зоська.
Ничего, я потихоньку…
Катя (решительно).
Нет, так не годится. Ты же замёрзнешь совсем.
Зоська.
Я привыкла. (Укутываясь в платок.) А теперь мне ещё теплее будет.
Катя.
Куда же ты пойдёшь, если у тебя дома нет?
Зоська молчит, не уходит.
Катя.
А, давай, Зоська, я тебя к себе возьму. Хочешь?
Зоська (недоверчиво).
А Вы это точно? Вы не передумаете как тётя Таня? Она меня тоже сначала у себя держала, а потом выгнала.
Катя.
Нет, я не передумаю. Можешь оставаться, если тебе у меня понравится.
Девочка счастлива. Они вместе идут к выходу. Катя держит Зоську за руку, чуть склонившись, говорит ей что-то. Уходят.
Комната Кати.
Катя пропускает вперед себя Зоську, слегка подталкивает её.
Катя.
Ты проходи, не стесняйся.
Зоська (несмело входит, осматривается).
Тут у Вас беспорядок, я всё приберу.
Катя.
Постой, я тебе помогу.
Вместе убирают комнату – раскладывают по местам разбросанные вещи.
Зоська (снимая платок).
А здесь тепло.
Катя.
Где же тепло? Это ты за уборкой согрелась.
Зоська.
Всё равно тепло. Теплее, чем там. (Кивком головы указывает на окно.)
Катя.
Ты разве на улице жила?
Зоська.
Ну да. Когда тётя Таня, соседка наша, с новой квартиры меня выгнала, я на улицу пошла, милостыню просить, я в подвале жила.
Катя.
За что же она тебя выгнала?
Зоська.
Ни за что. Надоело ей со мной хлебом делиться. Сказала, что самой есть нечего.
Катя (спохватившись).
Прости, Зоська! Совсем забыла! Ты располагайся тут, а я пойду воду поставлю, горячего чаю с тобой выпьем.
Катя уходит. В это время Зоська замечает на полу возле комода фотокарточку. Она поднимает её и внимательно рассматривает. Возвращается Катя.
Катя (весело).
Ну всё, поставила, теперь ждём!
Зоська.
Тетенька, это Ваше?
Катя (подходит к ней, берёт карточку, взволнованно).
Где ты её нашла?
Зоська.
На полу валялась, я подняла.
Катя.
Наверное, из документов выпала. А я думала, что потеряла её, совсем.
Долго смотрит на фото. Крупный план – портрет молодого офицера.
Москва-река. Мост.
На экране появляется надпись: «22 июня 1941 года. Позднее утро».
Голоса за кадром.
Держите вора! Держите вора!
На мосту собирается толпа зевак. Все с любопытством наблюдают, как какой-то тип в сером брючном костюме и в кепи бежит через дорогу, в руках у него маленькая женская сумочка. За ним, чуть отставая, – девушка лет восемнадцати. Это Катя. На ней простое голубое платье в белый цветочек, туфли на высоком каблуке. Раздаются автомобильные гудки, машины останавливаются. Свистки милиционера. Бегущие не обращают на них внимания. Оказавшись на противоположной стороне моста, вор на мгновение останавливается, чтобы сообразить, куда бежать дальше, и в этот момент путь ему преграждает офицер. Растерявшись, вор роняет сумку и убегает в противоположную сторону. Прибегает Катя.