— Она мудрая женщина. И счастье сына для неё важнее предрассудков.
Гарри отбросил в сторону недокуренную сигарету и обнял Северуса, уткнувшись лицом в его плечо.
— Спасибо, Сев, что бы я без тебя делал! Ты только Рею об этом сам скажи. Я сегодня несколько раз пытался… ни черта у меня не вышло.
— Не ругайся, — по привычке одёрнул его Северус.
— Не буду. Но Рей, и правда, на себя не похож. Мне всё время казалось, что он готов сорваться… знаешь, как это бывает? Вроде всё ещё тихо, а вот-вот рванёт.
— Много ты понимаешь!
Северус похлопал Гарри по плечу, не понимая, кого хочет успокоить больше, его или себя — Рей и в самом деле стал очень нервным и часто злился без какой-либо причины, сбивая в кровь костяшки рук. Вечером, помогая ему улечься, Северус улыбнулся:
— Хороший был вечер. Совсем как прежде.
Рей мучительно скривился:
— Как прежде уже не будет.
Вместо того чтобы его переубеждать, Северус просто лёг с ним рядом, обнимая и прижимая к себе. В последнее время это действовало лучше всяких слов. Про Гарри он решил рассказать при более удобном случае. Уснул Северус под тихое дыханье спящего Рея далеко за полночь, размышляя о влиянии личного примера на воспитание. А что было бы, если бы Гарри вырастила Петунья? Стал бы он тогда с Драко? Или всё-таки нет… кто бы знал!
Наутро Гарри уехал, а Северус начал придумывать, как сообщить Рею про мальчишек. Вроде бы в этом не было ничего особенного, но почему-то простое дело обросло невероятными условностями. Северус не мог понять, из-за чего Рей может вспылить в следующий раз, поэтому старался подбирать слова для всего. Он даже помыл Бродягу и сам завёл его в дом, чтобы Рею было не так скучно, но это не сильно помогло. С Реем происходило что-то странное, чему Северус не мог подобрать названия, а когда тот напился — стало по-настоящему страшно. Правда, наутро Рей извинился за срыв и даже попросил прощения за всё, что наговорил, только вот страх этот никуда не делся. И теперь, возвращаясь домой, Северус каждый раз боялся открывать дверь — не зная, что его ждёт.
— Рей, я дома! — этим вечером шёл дождь, поэтому Северус не стал заходить на почту и пришёл чуть раньше. — Рей!
На столе лежал незапечатанный конверт, на котором красивым почерком Рея было старательно выведено: «Северусу». Сердце сжалось от нехороших предчувствий.
— Рей!
В ответ в соседней комнате тоскливо завыл Бродяга.
========== Люциус. Май-июнь 1954 г. ==========
Когда Люциус хотел, чтобы вся их старая компания снова собралась в Уике, он и представить не мог подобный повод. Не по-весеннему холодный ветер трепал полы одежды и уносил слова в сторону моря, где они таяли среди свинцово-серых облаков.
Рея вспоминали по-доброму все: и бывшие сослуживцы, и соседи, и, конечно же, друзья. Молчал только Северус, мало отличимый от собственной тени. Казалось, он не понимает происходящего и не узнаёт никого. Такого пустого взгляда Люциус у него никогда не видел, и от этого становилось не по себе. Северус и стоял особняком в стороне, будто прокажённый. Только Гарри иногда нарушал это уединение — он подходил, брал его за руку, что-то говорил. В ответ Северус закрывал глаза и качал головой. Когда Гарри в очередной раз попытался его утешить, Северус зажмурился и выдохнул:
— Я виноват.
Именно в этот момент наступила тишина, и его слова прозвучали слишком громко, чтобы остаться не услышанными. Что он творит?! Первым отреагировал Риддл. Он подошёл к Северусу и отчётливо сказал:
— Если Рей хотел уйти, то остановить его было невозможно.
Люциусу показалось, что Бель побледнела, но, скорее всего, это была лишь игра света. Что ответил Северус, разобрать не удалось, но Том почти по-отечески похлопал его по плечу и отступил, вновь оставив одного. Наконец прозвучали залпы прощального салюта, и всё было закончено.
— Сев, пойдём домой, — Гарри снова взял Северуса за руку.
Тот кивнул и побрёл в сторону дома, беспрестанно оглядываясь. Как ему помочь, Люциус не представлял. Наверное, прав был Сириус, когда говорил, что только время сделает эту боль терпимой, но сейчас-то как?! И сколько времени должно пройти? А ещё Люциусу становилось страшно от мысли, что Северус может натворить непоправимых глупостей. От отчаяния и боли.
Дом в Уике был точно таким же, как запомнил Люциус. Только сейчас не осталось ничего от той весёлой и непринуждённой атмосферы, что здесь когда-то царила. Северус извинился и ушёл наверх, поэтому на правах хозяина Гарри разливал вино и поддерживал беседу. Воспоминания о Рее как-то незаметно перешли на разговоры о войне, и вот уже Сириус и Артур принялись спорить о преимуществах «Дугласов» и о различиях между транспортными и пассажирскими самолётами.
— Поговори с ним, Люци, — Нарцисса лаково погладила Люциуса по руке. — Ты же себе потом не простишь, если…
Договаривать она не стала, и в этом не было никакой нужды. Хотя ход её мыслей был слишком понятен Люциусу, чтобы игнорировать совет. Нарцисса никогда не волновалась без причины, и к её словам стоило прислушаться.
— Спасибо, — он пожал её ледяные пальцы и вышел из гостиной.
Северус сидел на кровати и методично резал подушку. Когда Люциус прикрыл за собой дверь, в воздух поднялось небольшое облако перьев, заставляя Северуса отвлечься.
— Зачем ты пришёл?
— Сев, перестань себя мучить.
— Мне больше некого… Рея больше нет… совсем нет… навсегда… — Северус взглянул на Люциуса, и на мгновение в его взгляде мелькнула искра безумия. — И в этом виноват я.
— Сев, это его выбор.
— Я его к этому подтолкнул.
— Это его выбор…
— Люци, ты сам в это веришь? К чёрту иллюзии! Если бы я вёл себя по-другому, он бы жил! Понимаешь? — Северус со злостью принялся терзать подушку так, что полетели перья. — Ненавижу! Слышишь?! Я себя ненавижу. И я ничего уже не могу исправить. Совсем ничего. Всё кончено.
— Сев… — Люциус попытался дотронуться до его плеча, но ладонь была со злостью сброшена.
— Уходи, Люци! Уходи, пока я не стал ненавидеть тебя так же, как себя.
— Сев!
— Пожалуйста, уходи! Я не могу тебя видеть. Не могу.
Возразить Люциусу было нечего, и пришлось отступить. Он закрыл за собой дверь и несколько мгновений стоял, не находя сил спуститься вниз, к другим людям. Тонкая фанерная филёнка дрогнула, и Люциус увидел кончик лезвия воткнувшегося в дверь ножа. Однако.
Его отсутствия никто не заметил, только Нарцисса сочувственно потрепала по руке:
— Всё будет хорошо, Люци.
Конечно, будет! Обязательно. Когда-нибудь потом — а прямо сейчас Люциусу захотелось присесть, а ещё лучше лечь, чтобы только избавиться от боли в груди. Надо бы сходить к доктору — ранние инфаркты не были редкостью среди прошедших войну.
— Всё проходит, дорогой, всё…
Нарциссу всегда отличали мудрость и спокойное отношение абсолютно ко всему. Иногда казалось, что она не потеряет лица, даже если узнает о тайных желаниях Люциуса, а просто посоветует ему закутать шею шарфом, чтобы не простудиться. Так или иначе, но она сумела успокоить Люциуса ровно настолько, чтобы он не наделал глупостей. Но всё-таки весь путь домой он едва сдерживал мучительное желание вернуться в Уик.
— Люциус, я не хочу тебя пугать, но история с Реем выглядит очень подозрительно.
— Что ты имеешь в виду?
Нарцисса несколько долгих мгновений разглядывала бледно-синий сапфир на своём кольце, а потом подняла на Люциуса взгляд таких же ярко-голубых глаз.
— Я, конечно, не сыщик, Люци, но даже у меня появились вопросы.
— Какие?
— Рей был не в том состоянии, чтобы самостоятельно сходить в аптеку и купить себе снотворное. Кроме того, я не уверена, что в Уике аптекарь продал бы такое лекарство без рецепта доктора.
Люциусу стало не по себе:
— Может быть, у них дома было…
— Люци, у нас дома есть снотворное?
— Да.
— Где ты его покупал?
— В аптеке у мистера Брауна. Почему бы Северусу…
— Вот! — Нарцисса с жалостью взглянула на Люциуса. — Северус мог купить снотворное совсем безо всякого умысла, но зачем столько? А ведь он ещё должен был хранить его в доступном месте.