— Люциус, дорогой мой, — Фадж раскраснелся от грога, приготовленного, чтобы компенсировать промозглую погоду. — Вы воспитали замечательного сына.
Это Люциус знал и сам, а вот осведомлённость Фаджа интриговала. Или это был комплимент?
— Благодарю. Вам удалось с ним познакомиться?
— Он частый гость в наших стенах. Драко даже как-то раз помогал нашему Сириусу поднимать курсантов в небо. Кстати, в тот день полетел мистер Поттер.
— Они дружны с детства, — рассеянно ответил Люциус. — А что вы можете сказать о нашем новом инструкторе?
— Снейпе-то? О назначении которого вы ходатайствовали?
— О нём.
— Я выдавал ему «крылья», — улыбнулся Фадж. — К тому же он уже у нас работал, а потому знает наши порядки. Иными словами, влился в коллектив сразу же.
— У него был непростой период, — осторожно начал Люциус.
— Я помню. Но сейчас он выглядит гораздо лучше, чем в конце зимы.
— Правда?
— Мне так показалось.
После таких слов не навестить Северуса было бы неправильно, и Люциус отправился в комнаты, которые ещё недавно занимал Блэк. Однако на стук никто не ответил. Скорее всего, искать Северуса стоило на лётном поле у потрёпанных жизнью «Тайгер Мотов». Где же ещё?
Путь Люциусу преградил пёс: крупный и довольно страшный. Раньше здесь такого не было, а если вспомнить, что Северус просил отыскать какого-то Бродягу… Пёс недружелюбно разглядывал Люциуса, слегка приоткрыв пасть и, будто невзначай, демонстрируя отличные зубы. В кармане пиджака залежалось несколько конфет — самое то, что нужно для знакомства.
— Привет, Бродяга, — негромко начал Люциус. — Где твой хозяин? Где Северус?
Пёс наклонил голову, явно понимая, о чём речь. Когда он облизнулся, Люциус развернул конфету и бросил её собаке. Реакция была мгновенной — щелчок зубами и довольный хруст подтвердили, что подношение принято, однако становиться другом Бродяга не торопился.
— Веди меня к Северусу, Бродяга.
Пёс прислушался, но и только. Одно ухо у него поднялось, придавая немного комичный вид. Он немного подумал, а потом развернулся и скрылся в кустах. М-да, такой же общительный, как и хозяин.
— Люциус? Ты как…
— Здесь оказался?
— Я этого не говорил, — смутился Северус. — У тебя дела?
— Пустяки. Дисциплинарное слушанье, — отмахнулся Люциус. — Я бы не приехал, если бы это не касалось наших.
— Понимаю. Это тебе Филч наябедничал?
— А кто же ещё? Неугомонный старик. Зато я поближе познакомился с кузеном Гарри. Сначала мне показалось, что они не поделили девушку.
— Нет, это не так.
— Да я уже понял, — чтобы немного сгладить возникшую неловкость, Люциус достал сигареты и протянул пачку Северусу: — Будешь?
— Да.
Они отошли под дерево, чтобы не помешать тем, кому вдруг вздумается пройти по дорожке. Краем глаза Люциус видел, что у Северуса покраснели кончики ушей, что всегда выдавало его волнение, но почему-то шутить по этому поводу не хотелось.
— Сам-то ты как? — нашёлся Люциус.
— Хорошо. Я должен тебя поблагодарить… за всё. Ты не представляешь, что это значит…
Иногда слова могли всё испортить, и чтобы этого не случилось, Люциус взял Северуса за руку и стиснул ладонь.
— Я знаю.
Северус вздрогнул, но не стал вырываться. Он медленно поднял взгляд на Люциуса и едва слышно прошептал:
— Ты знаешь всё… и это ничего не меняет.
Конечно, слова могли всё испортить, но сейчас Люциус готов был рискнуть:
— Не меняемся только мы. И наши чувства.
— Да, Люци, этого у нас не отнять, — Северус осторожно освободил свою руку и попытался улыбнуться. — И поэтому не нам судить наших детей.
Последняя фраза накрепко засела в мыслях, отзываясь какой-то непонятной сердечной болью. К чему бы такое?
***
Люциус вернулся домой, когда уже начало темнеть. Он разжёг огонь в камине, налил себе коньяк и удобно устроился в кресле, вспоминая встречу с Северусом. Ни о чём другом думать Люциус почему-то не мог. Он бесконечно перебирал в уме моменты этой встречи, домысливая, что было бы, если… если бы Люциус сначала погладил запястье, а когда Северус закроет глаза — а он бы непременно зажмурился! — поцеловал пахнущую табаком и полынной горечью кожу… А потом можно было бы поинтересоваться, как устроился Северус, и проводить его, исключительно для того, чтобы убедиться, что у него всё хорошо… а когда дверь отсечёт их от остального мира…
— Сумерничаешь, отец?
Люциус едва не забыл о договорённости с сыном. Впрочем, ничего особенного он от этого разговора не ждал — Драко достиг того возраста, когда женитьба начинает считаться чем-то само собой разумеющимся. В любом случае, препятствовать его счастью Люциус не собирался. Разумеется, он мог бы надавать кучу советов, но, во-первых, никакой совет не заменит собственного опыта, а во-вторых, кто бы эти советы слушал…
— Присаживайся, — Люциус кивнул на соседнее кресло. — Люблю смотреть на огонь.
— Я тоже.
Драко немного поёрзал, усаживаясь поудобнее, но потом разулся и устроил ноги на банкетке, ближе к теплу.
— Замёрз?
— Есть немного, — Драко улыбнулся. — Осень выдалась холоднее, чем ожидалось.
— Выпьешь?
— Не откажусь.
Коньяк приятно согревал душу, располагая к беседе, как и сгущающиеся сумерки. Люциус ждал от Драко первого шага, наслаждаясь покоем тихого вечера.
— Знаешь, отец, — наконец, решился Драко, — я давно тебе хотел сказать одну вещь.
— Знаю, — улыбнулся Люциус. — Могу предположить, что ты хотел бы поговорить о своей женитьбе.
— Можно и так сказать, — Драко зябко поёжился. — Дело в том, что я не женюсь. Никогда.
От удивления Люциус неловко отхлебнул из бокала и закашлялся.
— Что-то случилось?
— Нет, всё хорошо.
Вывод можно было сделать лишь один:
— Вы расстались?
Пальцы Драко, сжимающие бокал, побелели, но сам он казался спокойным:
— Нет. В том-то всё и дело.
— Ничего не понимаю, — сдался Люциус.
— Отец, я не знаю, как о таком говорить, поэтому прости мою косноязычность, но не каждый день приходиться признаваться в деяниях, осуждаемых законом.
Люциус похолодел:
— Что ты натворил?
— И натворил, и продолжаю творить, — Драко прикусил губу, борясь с волнением, а потом зажмурился и прошептал: — И я не перестану, даже если меня за это осудят.
Дело принимало совсем скверный оборот. Люциус лихорадочно попытался вспомнить фамилию барристера, который, по словам Нотта, «творил чудеса». Впрочем, плевать! Узнать фамилию — не большая проблема, ещё можно обратиться к Тому…
— Драко, клянусь, мы что-нибудь придумаем! Просто спокойно расскажи мне, что случилось, и в чём тебя обвиняют.
— Ещё ни в чём, — Драко тяжело сглотнул. — Отец, ты только не волнуйся. Меня пока ни в чём не обвиняют и, возможно, не обвинят, если мы будем осторожны.
Вот теперь Люциусу стало по-настоящему страшно. Он был наслышан об итальянском синдикате, методах их работы и невозможности уйти оттуда по своей воле… но ведь Драко не мог… или?
— Всегда есть выход! Всегда, запомни. Главное, знай, что я на твоей стороне и сделаю всё, чтобы тебя оттуда вытащить.
— Ох, отец, всё дело в том, что я не хочу, чтобы меня оттуда вытаскивали.
Ну, конечно! В синдикат Драко затащила его подруга, от которой он без ума. Отсюда и готовность идти до конца, и это фанатичное самопожертвование. Мальчишка! Хорошо хоть сообразил рассказать обо всём.
— Драко, пожалуйста, с этого момента подробнее.
— Да, отец. Ты должен это знать…
Да сколько можно тянуть?! Люциус успел несколько раз погрузиться в пучины отчаяния и вновь обрести надежду, придумывая новые варианты действий, пока Драко молчал. Потом он выдохнул, решаясь, одним глотком осушил свой бокал и глухо сказал:
— С точки зрения закона я нарушаю так называемую «поправку Лабушера». Ты наверняка если и слышал о такой, то не заострял внимания. Потому что тебя это уж точно не касалось. Никаким боком.