— Хорошо, товарищ Даутов, — Тимер засунул инструкции за пазуху.
— Будь посмелее, появятся затруднения, сообщай о них прямо мне, поможем. Вот, кажется, все, что хотел тебе сказать, — секретарь райкома задумался. — Постой, чуть не забыл, больше внимания уделяй коллективизации. Кайынлинский сельсовет в решении этого вопроса тянется в хвосте. Директор МТС по моей просьбе пошлет один трактор вашему колхозу. Скорей заканчивайте уборку и не тяните с посевом ржи, с зябью.
Идя в райком партии, Янсаров настраивался на долгий разговор.
Получилось же все не так. Ограничившись несколькими словами, Даутов пожелал ему удачи и пожал руку.
В душе Тимер был очень рад тому, что секретарь не говорил ему уже набивших оскомину слов о бдительности, о беспощадной борьбе с кулачеством и так далее.
Из района в деревню Тимер вернулся лишь на второй день.
IV
Колхозники и сегодня собрались на работу только к полудню. Фахри, как обычно, слонялся на току. Болтали о том, о сем, курили…
— Нас считают ленивыми. Ну и пусть, — говорил Фахри. — А что мы-то от колхоза получили?
Не слыша поддержки, он отправился к женщинам, которые резали подсолнух. Болтать он большой мастер, особенно с женщинами.
Подошла Фатима, недавно овдовевшая молодая женщина. Она осталась резать подсолнух, когда все женщины присели обедать. Фахри попытался взять «под обстрел» ее:
— Вы посмотрите на нее, одна всю работу хочеть сделать. А вот жены Хаммата Ямалыя и Агзама вовсе не выходят в поле. А Фатима, небось, боится, что не хватит ей выданных восьми пудов муки.
Не отвечая ему, Фатима присела в тени. Она женщина терпеливая, на шутки сразу не отвечает, но плохо тому, на кого в конце концов падет ее гнев. Сам председатель Султанов побаивается ее язычка.
Но Фахри все не унимался…
— А что ты знаешь о восьми пудах муки? — резко повернулась к нему Фатима. — Хватит, Фахри, болтать! Скажу тебе, муки останется и на лепешки, чтобы прикрыть ими твой живот, когда он забурчит и взыграет. Как это случится, заходи ко мне — подлечу…
Женщины громко засмеялись.
— Злая баба! — пробормотал Фахри и, повернувшись на бок, лениво закрутил цигарку.
— Ах, как приятно поваляться вот так на земле! — через минуту произнес он.
Он лег на спину и разбросал в стороны руки.
— Вставай, уродина! — Фатима толкнула мужика ногой. — Чего развалился, лежебока? Хочешь, чтобы другие за тебя работали?
— Так не хочется подниматься, — лениво ответил Фахри. — Завидую бабам, которые не вышли сегодня на работу. И счетовод нынче не прислал свою женку.
— Его дело! Кто не работает, тот не ест, а мы стараемся не для чужого дяди, а для себя.
— Для себя ли, Фатима? Боюсь, что нет… — даже с охотой откликнулся Фахри. — Не слышала, как бригадир Якуб говорил о красном обозе? Скоро амбары все пустыми будут. Что нам останется?..
Последние слова его задели баб. Они тут же загалдели.
Фахри довольно подмигнул жене конюха Хариса Магузе, неторопливо поднялся и исчез. Дальше уже всех заводила Магуза. На это она большая мастерица.
Скоро в поле поднялся невообразимый шум.
— Не будем работать!..
— Нам больше других надо, что ли?..
— Да пропади все пропадом!..
Женщины поднялись, собираясь идти домой.
Фатима остановила Магузу.
— Погоди, Магуза, ты что разбушевалась?
— Какое твое дело? Уйди с дороги! — вытаращив глаза, жена конюха начала ругаться. — Тебе одной все не хватает. Может, и Хариса моего возьмешь?
— Ну-ка повтори, что ты сказала! — рассвирепела Фатима.
— Не хочу быть такой собакой, как ты! Тьфу, бессовестная! — Магуза плюнула в лицо женщины.
— Ах ты, сволочь! Языком вытрешь свой плевок! — воскликнула Фатима и, вцепившись Магузе в шею, стала ее душить.
Настолько страшна она была в своей ярости, что остальные женщины боялись к ней подойти. А пальцы ее все сильнее сжимали тонкую шею женщины. Еле оторвав их, Магуза отчаянно завопила:
— Разбой! Убивают!..
Бабы заголосили. Дело кончилось бы печально, не подойди к разбушевавшимся женщинам бригадир Якуб.
— Идем в канцелярию, идем! — кричала Магуза. — Сгною тебя в тюрьме, — и размазывала по грязным щекам слезы.