Два его взрослых сына со сверстниками Тимера не знались. Однажды, играя с деревенскими мальчишками, он услышал неподалеку громкие голоса…
На большой дороге показался тарантас. За ним мчался второй…
— На помощь, люди! Держите его!.. — кричал, размахивая руками догонявший.
Чуть не сбив мальчишек, тарантас пролетел мимо них.
И тут!.. Тут выбежал из ворот своего дома Хисамый, бросился навстречу и, схватив за уздцы коренника, остановил их у самого плетня.
В тарантасе сидел толстый усатый стражник в белой фуражке. Из подлетевшей следом телеги выпрыгнул татарин, живший в соседней деревне.
Крича что-то, он показывал рукой на переднюю ногу своей лошади. Она была в крови.
— Загубил лошадь!.. Вот что сделал он, друг Хисамый! — чуть не плача, объяснил он, злобно глядя на стражника.
— Ничего не понял, — сказал прасол. — Расскажи толком!
— Еду я домой, воз до краев, тяжелый, а этот вот… злодей мне навстречу. Кучер, чтоб глаза мои его не видели, дорогу не уступает, правит прямо на меня. А где это видано, чтоб груженая телега отворачивала?!. А он возомнил себя большим человеком! Нет, говорю себе, не нарушу обычая путников!..
— Ты много говоришь, друг! — сурово заметил Хисамый.
— Скажу короче: дороги не уступил. А этот, в фуражке, спрыгнул на землю и шашкой по ногам моей лошади.
— Ага?..
— Вот тебе и ага! Взял и ударил.
Татарин хотел еще что-то добавить, но не успел.
Хисамый неожиданно схватил стражника за шиворот, стащил с тарантаса и сильно ударил по лицу. Тот упал на землю. Напуганный происшедшим кучер бросил лошадей и попытался улизнуть.
— Не удирай, — сказал ему прасол. — Ты не виноват, тебя я не трону. — Он быстро распряг одну лошадь стражника и запряг вместо раненой, которую отвел в сторону.
— Что ты делаешь, друг Хисамый?
— Помолчи, бери коня за коня и езжай своей дорогой.
— А моя лошадь? — замялся татарин.
— Она уже не поднимется, я ее зарежу.
— А кто будет отвечать?
— Ты, слишком языкастый, не знаешь что ли кипчака Хисамыя? Не хнычь, ответ буду держать сам.
Татарин молча повернул лошадей и тут же укатил.
Стражник, наконец, пришел в себя и поднялся с земли. Выпучив глаза, он хотел было рявкнуть на кучера, но, увидев сжатый огромный кулак Хисамыя, промолчал, забрался с опаской в тарантас и толкнул слугу своего в спину.
Лошади рванули и скоро исчезли из виду.
Еще из рассказов отца у Тимера сложилось впечатление о стражниках, как о страшных кровопийцах. А Хисамый не испугался его, поколотил, да еще коня отнял! Наверное, он ничего и никого не боится? Поступок прасола привел мальчишку в восхищение. Стать бы таким, как он!..
Конечно же, он не знал тогда, что произошла февральская революция и стражники поприжали хвосты…
И вот Фахри — сын этого самого Хисамыя! Куда девалась отцовская гордость и сила? Был когда-то на деревне и он батыром, а теперь?.. Шляется с девками, распускает сплетни… Мужское ли это дело? Не настраивает ли его кто-нибудь? Надо бы узнать об этом и, быть может, помочь человеку.
Размышления его прервал торопливый стук копыт. У ворот правления остановилась запряженная лошадь. Из тарантаса вылез черноусый толстяк и уверенно открыл дверь. Одет он был в брезентовый плащ, на голове кожаная фуражка… Это был председатель колхоза Сакай Султанов…
— А-а, Тимербулат Янсаров! — произнес он и подал потную руку. — Слыхал, слыхал, что ты вернулся. Прекрасно!.. Ладно, еще успеем — наговоримся, сейчас времени нет, спешу. Сегодня пленум сельсовета, еду в Карамалы. Зашел только за сводками…
Открыв ящик стола, Султанов положил в сумку какие-то бумаги и торопливо направился к выходу.
— И мне, товарищ Султанов, необходимо на пленум.
— Ах, вон как! Что ж, идем, места в моем тарантасе хватит обоим.
На пленум они поехали вместе.
Сельсовет находился в получасе езды от колхоза «Куряш». Еще не было девяти, когда их тарантас подкатил к небольшому деревянному дому. Председатели колхозов «1 Мая» и «Искра» подъехали часа через полтора.
«Да, это не у нас, на железной дороге!» — расстроенно подумал Тимер.
Пленум открылся только в одиннадцать часов. Людей было очень мало…
Председатель сельсовета Магадеев сказал краткое вступительное слово. Затем председатели колхозов сообщили об уборке и сдаче хлеба государству…
Наконец, поднялся Султанов. Он начал было говорить, но Магадеев прервал его:
— Ты что со старыми данными прошлой пятидневки пришел? Очень плохо…