Фатима одела ребенка, и они вышли на улицу. Тимер направился было в правление, но она шепотом остановила его:
— Подожди, есть к тебе слово. Сейчас я оставлю Гульдар, — Фатима быстрыми шагами направилась в дом Шарафа.
Что она хотела сказать? Почему в ее глазах мелькнули едва заметные искорки? Тимер посмотрел вслед женщине. Как смело и уверенно она шагает! Смутившись, он отвел в сторону взгляд. Красивая… Совсем девушка, хоть и старше его на три года.
Фатима вышла скоро и долго молчала, задумавшись о чем-то. На окраине села она тяжело вздохнула и тихо вымолвила:
— Никак не могу забыть Фагилю. Бедная, она оказалась беременной… Но виновата ли она? Никогда мужчинам на шею не вешалась. Тут что-то не так! Без причины и камень с места не тронется. Трудно понять… Ребенок — это же такая радость. Появилась у меня Гульдар, и в доме светлее стало. От любимого человека я бы родила. А так — двойной грех!..
Тимер шел, опустив голову. Низко в воздухе пронеслась с криком одинокая утка. Видно, отбилась от стаи…
— Гульдар не скучает без матери?
— Она же ребенок, мало что понимает. Сначала расспрашивала, а сейчас почти не вспоминает. Может, меня за маму принимает, ночью очень крепко обнимает… Вот и сейчас просила прийти побыстрее. Жалко Фагилю…
— Может, на ферме что-либо узнать? У тех, кто вместе с ней работал?
— Расспрашивала. Ничего не знают. Она же не была гулящей…
— Как-то запутано все!
— Да и копаться начнешь, вряд ли что прояснишь. Вон однажды убили Басыра, когда он возвращался с базара. Ты его, наверное, не знаешь. И что? Только через пять лет размотался этот клубок. Убийцей оказался Насыр из деревни Максютово.
— Такие случаи бывают, — Тимер вспомнил время, проведенное в Ташлинском детдоме, мастера Курбанова… — Ничего, рано или поздно — все всплывает наружу!
— Видишь? — Фатима показала ему две золотые сережки с бриллиантом.
Под неласковым осенним солнцем они загорелись чистым светом, заблестели слезами…
— Благородная вещь. Из чистого золота. Где взяла?
— Это серьги моей матери, — немного сконфуженно ответила Фатима.
Заметив на лице Тимера сомнение, она рассказала такую историю.
Когда-то родители Фатимы работали на полях помещика Соколова. И вот ребенка этого богача однажды ужалила змея. Мать Фатимы, очень любившая детей, недолго думая, подбежала к мальчику и начала высасывать из раны кровь. Единственное средство в то время от змей. Ребенок остался жив. Безмерно счастливая барыня не знала, как отблагодарить женщину. Сняв с ушей своих серьги, она протянула их ей. Мать не хотела принимать такой подарок. Смешно, действительно: на ней ветхое платье, на голове рваный платок, а тут золотые серьги!.. Но барыня настояла на своем. Конечно же, мать Фатимы никогда не носила сережки, хранила в сундуке: мол, дочка вырастет, будет носить. Она не должна быть бедной, как мы!.. Но и Фатиме не довелось их носить. В голодный год серьги пришлось продать Сакаю Султанову за мешок картошки и полтора пуда лебеды. Для того времени и это было спасением. Но к весне помер отец, за ним ушла из жизни мать, в живых осталась лишь Фатима…
— Серьги, Сакай Султанов, что в этом странного?..
— Погоди, я не все сказала! Эти серьги не носила и жена нашего председателя колхоза, она тоже хранила их для дочери…
— И вот вернулись они к тебе? Что ж, носи на здоровье, ты красивая, тебе они пойдут…
— Не смейся, Тимер, мы ведем с тобой серьезный разговор, — нахмурилась Фатима.
— Я не смеюсь, — смутился Тимер.
— Вчера я искала платья Гульдар в сундуке Фагили и обнаружила вот эти серьги, завернутые в бумагу. Не кажется ли тебе…
— Да-да, тут что-то не то!
— Вот и я о том же говорю. Не обманул ли Фагилю этот жеребец Сакай, сманил подарком? С него станется… И меня он однажды пытался облапить своими грязными руками, да так получил по щекам, что искры из глаз посыпались. Целую неделю хныкал. Ха-ха! А Фагиля была мягкой, доверчивой…
— Ты об этом ни с кем еще не говорила? — быстро спросил Тимер.
— А кому я скажу?
— Тогда вот что, пусть разговор останется пока между нами, мне кое-что нужно обдумать.
— Хорошо…
На току обмолачивали последний стог. Гул, веселые возгласы… Фатима встала у веялки. Магуза, вязавшая мешки, глянула на нее исподлобья:
— Вы только посмотрите! Теперь она на работу не одна ходит! Смотри, как бы чего не вышло, как бы не вскружилась голова у парня.
— Не твое дело, поняла? — отмахнулась от нее Фатима и, поплевав в ладони, крепко взялась за ручку веялки.