От Нины давно не было письма. Не забыла ли? Пусть любовь остыла, но ведь она еще и секретарь! Сама же, провожая, просила писать. И почему образ любимой приходит к тебе в минуты одиночества и грусти?..
Наскоро поев, Тимер сел за книгу. Взял в руки роман Тургенева «Накануне». Но странно, образ Елены сливался в его сознании с Ниной. Интересно, они ведь совсем не похожи друг на друга.
Нина невысокого роста, смуглолицая, чуть рябоватая, черноглазая, шагает тяжеловато. А Елена — словно подсолнух, растущий среди ржи, — тоненькая, длинноногая. Представив ее такой, Тимер засмеялся и провел пальцами по усталым глазам. Не похожи, конечно, но что-то общее есть.
Он облокотился локтями о стол, снова уставился глазами в книгу. Но читать не смог, все думал о том, что объединяет двух девушек. Елена… Ради любви к Инсарову она готова пожертвовать всем. Не хочет ли и он, чтобы Нина была такой же? Она твердо отстаивает свою точку зрения, не сворачивая, идет к поставленной цели… То же свойство характера. Но он не ждет от Нины никакой жертвы. Они всегда будут близкими и равными во всем, как рельсы, протянутые в бесконечность.
Сколько Тимер просидел в полудреме над книгой, он не помнил, только очнулся, почувствовав рядом чье-то горячее дыхание.
Возле него стояла Фатима и дрожащей рукой гладила его волосы. Она часто дышала, держа у груди спадавшую с головы шаль.
— Ты почему здесь? Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего.
— Очень поздно же.
— Ну и что?
— Люди могут разное подумать.
— Давно уже думают. Чем беспричинно ходить грешной, лучше уж… — она обняла Тимера и стала горячо целовать его.
— Ты с ума сошла! — вскакивая со стула, воскликнул ошарашенный парень.
Фатима, отскочив, ударилась спиной о печь, но не рассердилась.
— Нельзя же быть таким жестоким, — прошептала она и заплакала. — Ты брезгуешь мной? Или я настолько страшна, что смотреть на меня тошно?..
Тимеру внезапно стало жаль ее. Он обнял плачущую женщину, посадил ее на нары и начал успокаивать.
— Никто тобой не брезгует. Ты очень хорошая женщина, красивая, молодая, но не надо так, я прошу, — в горле его пересохло, и он с трудом выдавил: — Есть у меня в городе девушка…
Фатима молчала. Она закрыла глаза, но губы ее чуть приоткрылись, и женщина стала похожа на изнемогшую, жаждавшую тепла и воды птицу…
Задумавшись, Тимер посмотрел в окно, на небо, полное крупных и ярких звезд. По небу лениво плыла луна, полная и блеклая. Тучи расступились, и луна внезапно напомнила ему бледное лицо умершей Фагили, и почувствовал он холод ее белого тела, и мелким колючим ознобом охватило его вздрогнувшее сердце…
А каким жарким пламенем веет от Фатимы!..
VII
Гарей уже перестал надеяться на Сакая Султанова, тот сам еле держится. Не зря бродят слухи, что снимут его скоро с председателей. Круто взялись в их колхозе за дело. Тимер объединил вокруг себя бедняков, да и многие середняки уже вступили в колхоз. Трактор манит, трактор…
Когда-то он показал бы сыну Хасби, но сейчас, видно, время его проходит. Придумал же — какие-то соцсоревнования, встречные планы, распределение доходов по труду!.. Все перевернул в колхозе. Исчезли на улице праздношатающиеся. Гариф Иртубяков — ударник, Фатима Мурзабаева — тоже. Что это такое?..
Как бы ни было, Гарей сдаваться не желал. Вчера, перед заходом солнца, остановил Фахри.
— Что-то не стало тебя видно, — сказал он. — Или забывать начал старых друзей?
— Некогда, Гарей-агай, некогда, — сокрушенно ответил Фахри. — Вот видишь, дали учетную тетрадь. Все здесь записывается. Тьфу! — он вытащил из кармана трудовую книжку.
— И бригадир Якуб и сын Хасби — не ангелы, которые все знают и видят. Чай, не записывают каждый твой шаг?
— Записывают только труд, а я сейчас заведующий фермой, человек ответственный.
За разговором они подошли к дому Гарея.
Фахри продолжал жаловаться.
— Пропала моя голова! Или плюнуть на все и удрать из колхоза?..
— Везде одни и те же колхозы.
— А в городе?
— Город есть город. Настоящий мужчина должен находить выход там, где живет. Эх, не похож ты на отца своего Хисамыя. Это был мужчина! Раньше жили мы в старых Кайынлах. Акселян каждый год по весне ломал берег и приближался к деревне. А ваш дом на краю, вот-вот разрушится, скроется под водой. Вот тогда Хисамый с детьми своими раскопал на том берегу канаву, а на этом вбил колья, поставил плетни, а между ними насыпал щебень… В деревне смеются: «Хисамый против бога вооружился! Не одолеть ему воды!..» Никто ему не помогал. Зачем, если их дома в безопасности? Днями и ночами работал твой отец и сделал свое дело: повернул ток воды по новому руслу. Вот каков был твой отец! Воду одолел, а ты…