Пока эти выдумки путники или нищие переносили из деревни в деревню, Фатима находилась между жизнью и смертью.
Доктор, поляк Стравинский, оставшийся здесь после революции, сидел с медсестрой в ее комнате. А в деревне уже второй день находились секретарь райкома партии Даутов, Галяу Хашимов, прокурор, следователи… Люди, боявшиеся Гарея Шакманова и Сакая Султанова, сейчас говорили открыто о бедах, причиненных арестованными: о смерти Фагили, о поджоге колхозного хлеба в прошлом году… Бывших кулаков Киньягали и Мирзагали Кутлубаевых, спокойно живших под покровительством этих подлецов, тоже отправили в район…
Пуля, тяжело ранившая Фатиму, прошла над правой почкой и там застряла. Доктор сказал, что нужна срочная операция, которую можно сделать только в районной больнице. Женщина еле дышала, ее спасали пока только молодость и хорошее здоровье.
Фатима сильно похудела, нос заострился, на лбу постоянно выступали капельки пота. Она не могла говорить, но все слышала и видела. Заметила и безнадежное покачивание головы доктора, услышала его тихий разговор с медсестрой…
— Скоро? — еле шевеля губами выдавила Фатима.
— Сию минуту повезем! — ответил доктор.
Он не совсем понял, о чем хотела спросить его раненая женщина. Ей хотелось знать, скоро ли кончатся ее мучения?.. Ни утешения, ни ласковые слова доктора не помогали. Фатиме казалось, что в больнице ее ждут только страдания, а затем смерть. Смерти она не боялась, но хотела умереть не в больнице, а в родном отцовском доме…
— Никуда я не поеду! — обреченно прошептала она и, задрожав, прижалась всем телом к стене.
Откуда только сила взялась в измученной женщине?..
Доктор мгновенно стал строгим.
— Здесь вы не хозяйка, а только больная, за судьбу которой отвечаю я!.. — решительно сказал он.
Перед его укоризненным, но непреклонным взглядом растерялась даже смелая Фатима. Старый человек говорит, значит, так надо, и она тяжело вздохнула, поняв, что сопротивляться бесполезно.
Внешне она успокоилась, но душа ее все равно болела: не хотелось ей больницы, запаха лекарств, острых ножниц… Неужели так близко ходит ее смерть? Ведь она так молода, не любила еще по-настоящему. Что это за жизнь!.. Вышла замуж за парня, в которого влюбилась, но успела пожить с ним только год. Его взяли в армию, отправили на Дальний Восток, всего два письма получила она от него… Третье, отпечатанное на машинке и написанное по-русски, оказалось последним: ее Татлыбай погиб на КВЖД во время стычки с гоминдановскими войсками.
Как коротка человеческая жизнь! И как в ней мало счастья!..
Она посмотрела на дверь. На пороге комнаты стояли медсестра, Магуза и Тимер. Кроме Янсарова, она никого не узнала.
— Тимер, — прошептала она, — иди ко мне, садись рядом!
Тимер сел…
Доктору это не понравилось, он прищурился и сказал:
— Необходимо спешить!
— Не спеши, доктор, я, может, его последний раз…
— Ты вылечишься, обязательно вылечишься! — Тимер нежно погладил ее руку.
Она была холодной и безжизненной. А ведь в этой молодой женщине еще недавно было столько огня!..
— Тимер! — Фатима вцепилась в его руку. В ее болезненно блестевших глазах было так много невысказанных ласковых слов, горячей любви, что он вздрогнул. — Тимер… возьми городскую девушку… Она, наверное, хороший человек, будет для Гульдар опорой…
— Пора! — решительно сказал Стравинский и кивнул сестре.
Фатиму положили на носилки и понесли. Тимер прижался к печке и беззвучно заплакал. Чувство, охватившее его сейчас, было столь тяжелым, что он не сдержался: слезы текли и текли по щекам. Ах, как давно он не плакал!..