XIV
После праздника Гариф Иртюбяков с нетерпением ждал предстоящего базара. Хотя вообще-то он не обращал особого внимания на базары. Хорошо, если съездит в год пару раз, а то и вовсе не соберется. Поэтому люди очень удивились, когда узнали, что старик нынче собирается ехать. Жена его Магфия и бригадир Мурзабаев, хорошо знавшие обычаи Гарифа, просто пришли в недоумение. Бригадир попробовал его отговорить, однако лошадь для поездки все-таки дал.
Дело в том, что в деревне, где обычно устраивался базар, жил друг Гарифа Михайло Попов. Во время германской они служили в одном пехотном полку, где и подружились. Им всегда было о чем поговорить друг с другом.
В прошлом году, когда начал организовываться колхоз, Гариф по совету своего друга один из первых подал заявление. Сам Михайло Попов работал в артели, где валяли валенки, и, как человек артельный, хорошо знал преимущества организованного коллективного труда.
И сейчас Гариф приехал в деревню не ради базара. Он был не из тех людей, которые днями сидят в чайхане, переливая из пустого в порожнее, или бродят по базару, прицениваясь да примериваясь, азартно торгуясь, чтобы подешевле, с выгодой для себя, купить какую-нибудь полезную вещь.
Гариф покупал, что ему нравилось, не глядя на цену, и уходил.
Когда приехали в деревню, он даже не заглянул на базар, а пошел сразу в дом своего старинного приятеля. Михайло Попов еще не вставал, так как вчера спать лег очень поздно.
Гариф сам отворил ворота, въехал и распряг лошадь, поставил ее под навес и задал сена. Заодно бросил охапку и мычащей корове приятеля. В это время жена Михайлы Попова Александра Дмитриевна вышла было с ведрами за водой, но, увидев во дворе гостя, всплеснула руками, засуетилась, приветливо улыбнулась и сказала, будто только вчера расстались:
— А, Гарифка! Здоров ли сам? Как твои дела? Да что ты стоишь, скорее проходи в дом, замерзнешь ведь.
Александра Дмитриевна была работящая, с открытой душой женщина, как и ее муж. Да и хозяйка она была замечательная. Круглый год у нее не переводилась соленая капуста, огурцы и помидоры.
После памятного голодного года, когда впервые начали сажать картошку, она много помогала Магфие и советом и делом, потому что они были дружны между собой, как и их мужья. Наполовину по-башкирски, наполовину по-русски они беседовали да толковали часами между собой и никак не могли наговориться досыта. Гариф только добродушно посмеивался:
— Две бабки, а будто целый базар.
— Да ведь мы о деле говорим, — возражали ему.
Одно не нравилось Магфие в подружке, что та не любительница чая. Да тут уж что поделаешь, у каждого свои привычки. Например, сама Магфия в рот не берет свинины, а Гариф жить не может без картошки, пожаренной на свином сале…
Когда Гариф закончил дела с лошадью и зашел в дом, на столе уже добродушно сипел ведерный самовар, сахарница была доверху заполнена колотым сахаром, стояла еда. Из-за перегородки вышел Михайло, красный, разопревший от тепла и сна. По старой привычке они обнялись, поздоровались.
— Долго спишь, старый солдат, долго! — пожурил Гариф своего друга.
— Устаю. Старость-то не радость, оказывается.
Михайло напился из ковша холодной воды, потом умылся и пошел садиться за стол.
— Саша, что-то я самого главного не вижу на столе, — сказал он, вопросительно глядя на жену. — Чем гостя-то угощать?
— Сейчас, — Александра Дмитриевна принесла початую бутылку водки и налила в две рюмки.
— Зря это, друг Михайло, — сказал Гариф.
— Ладно, ладно, ничего не зря, смягчает старые кости.
Когда рюмки наполнили по второму разу, Гариф категорически отказался:
— Первая рюмка лекарство, а вторая уже яд.
И он отставил свою рюмку в сторону.
— Ну, не буду насиловать тебя, — сказал Михайло, — раз уж прежде не смог научить, теперь куда?
Стали пить чай, неторопливо беседуя. Обычно прежде разговор у них чаще шел о нелегкой солдатской доле, которая выпала на их головы, когда они служили в царской армии. Но теперь разговор пошел о другом. У обоих было много новостей, которыми хотелось поделиться. Сначала они поговорили о бывшем председателе колхоза Сакае Султанове, и оба пришли к одинаковому выводу: «Туда ему и дорога. Собакой был, собакой и остался».
Александра Дмитриевна, кончив пить чай, ушла на базар, но никто из них этого как будто и не заметил.
Гариф довольно долго молчал, о чем-то думая, и наконец высказал основную причину, которая привела его на базар, а лучше сказать — к Михайле Попову.