Гарей поднялся на почетное место и сел, подложив под себя две подушки, окинул быстрым взглядом еду, разложенную на скатерти. Жареное мясо, истекающее жиром, улучшило его и без того хорошее настроение. Давно он уже не едал такого мяса. Не ожидая особых приглашений, выбрал кусок пожирнее и принялся сосредоточенно жевать. За мясом последовали блины. Гамиля и Шавали изумились ненасытному аппетиту гостя, но молчали и только переглядывались. Гарей же, пока не наелся и не попил чаю, не вымолвил ни одного слова. И только после того, как стол опустел, он громко рыгнул, вытянулся во весь рост и сказал:
— Шавали, ты не забудь, что я сказал. Пойдешь сам или пошлешь кого-нибудь, дело твое. Но Фахри пусть сегодня же придет.
И даже не подождав ответа хозяина, Гарей закрыл глаза и захрапел. Шавали и Гамиля снова молча переглянулись. Их бессловесные взгляды говорили о многом, понятном только им одним.
Гарей всхлипывал во сне, тяжело вздыхал и ворочался. Гамиля прошептала мужу, кивнув на незваного гостя:
— Ишь, плачет во сне. Видать, нелегкая у него жизнь, горя хлебнул не мало.
— Да-а-а, — протянул Шавали едва слышно. Вдруг он почувствовал сильную усталость и, подойдя к неразобранной еще постели, позвал жену. — Ложись, Гамиля. Сил моих больше нету.
— Да уж, пожалуй, надо ложиться, — согласилась Гамиля. — Когда конь в конюшне, никакой буран не страшен. Мы, слава богу, не в гостях, а дома.
Она тяжело плюхнулась в постель и прижалась к мужу. Гамиля хорошо понимала, что с появлением Гарея в их дом пришли новые заботы, а, может быть, и беда. Но ей хоть как-то хотелось утешить мужа, и она прикинулась беззаботной…
В эту пору особых работ в колхозе не было, и Тимер Янсаров собрался ехать в город. Ему хотелось навестить Нину Круглову. И он уехал, передав руководство колхозом своему заместителю, бригадиру Якубу Мурзабаеву. А тот, как известно, человек беспокойный, нашел работу. Решил провести снегозадержание в поле, где была посеяна рожь. В этом деле бригадир опирался не на знание, вычитанное из книг по агрономии, а на свой жизненный опыт. В течение ряда лет он всегда сеял на этом месте полдесятины ржи. На нижнем конце поля, в низине, где всегда лежал толстый слой снега, даже в засушливые годы хлеб родился хорошо, а на гребне, где снег сдувало, — похуже. И Якуб давно мечтал: «Эх, если бы и на гребне удержать снег, дело бы получилось хорошее». Но в те времена, когда жили без колхоза, единолично, сил не хватало, нечего было и мечтать о снегозадержании. Да у него и без этого было достаточно хлопот, все дни в суете да в маяте, и зимой и летом. Куда уж там мечтать, руки не доходили до заветной мечты. Теперь же, когда стали жить колхозом, Якубова мечта вполне могла превратиться в реальность. Одному неподсильно, а коллективу как раз по плечу.
Но многие смеялись над затеей бригадира: «Наш Якуб, видно, и на том свете не успокоится. Себе покоя не дает и людям. Придумал тоже — снегозадержание. Со временем скажет, что и гору Баим надо перенести да поставить перед деревней, чтобы защищала от северных ветров. Чудак наш Якуб, ей-богу, чудак». Но старик Гариф и Булат одобрили бригадирову затею и стали вовсю агитировать людей. Назначили время и вышли в поле все, кого наметил бригадир. Один только Фахри не явился, сославшись на то, что ему надо чинить изгородь. А между тем он в полном бездельи бродил вокруг фермы, будто бы соображая, с какой стороны приняться за дело. А работы тут хватало, было бы желание. Ясли прохудились, ворота у задней перегородки сломаны, давно бы их пора починить. А у колодца образовалась такая наледь, что едва проходило ведро, скоро уж и воды не вычерпнуть. Но заведующего фермой эти неполадки мало заботили. Ему лишь бы день убить. Поэтому ленивый Фахри, поручив мелкие работы во дворе скотникам и дояркам, томился от безделья.
Между тем солнце уже перевалило зенит. Тучи, которые было появились с утра, разбрелись. День установился ясный, погожий. Снег ослепительно сверкал на солнце. Фахри почувствовал, что голоден, и решил пойти домой перекусить.
Тут-то перед ним и появился незнакомый мальчик, будто вырос из-под земли. Фахри удивился и хотел было пройти мимо, но мальчик остановил его:
— Фахри-агай, вот тебе письмо.
И он протянул заведующему фермой лоскуток бумаги.
— А-а? От кого? — опешил Фахри, но мальчик уже бежал по дороге. — Постой, куда же ты?
Фахри развернул бумажку и прочитал: «Фахри, друг, ждем тебя сегодня в гости. Очень ждем. Если не придешь, кое-кого очень обидишь».
Таких писем с приглашениями Фахри не получал уже давно. Почерк был знакомый, и хоть не было подписи, он узнал руку Шавали. «Наверно, важное дело, — подумал Фахри. — Липовый адвокат зря не пригласит».