Запись 2
Меня скрутило. Я наклонился вперед, зажав рот руками, будто это хоть как-то могло помочь сдержать рвоту. Впереди меня лежал труп. Его с трудом можно было так назвать. “Тело” было разрезано на крупные аккуратные куски, которые, как было видно, отрезали не торопясь, потихоньку, наслаждаясь каждым моментом. Труп был перетянут многочисленными жгутами, из него торчали шприцы, видимо адреналин, чтобы жертва не потеряла сознание от боли. Было похоже, что перед тобой лежит мясо, завернутое в кожаный костюм с шипами. Внутренности же были разорваны в порыве то ли ярости, то ли безумия. Куски их валялись по всей комнате, будто ими кидались в кого-то...
Голова.
Голова мертвеца была не тронута, ни единого повреждения. Она отрезанная стояла на тумбочке напротив входа. Смотрела на выход, даже она хотела сбежать отсюда. Её лицо сохранило в себе всю ту боль, что испытал её хозяин перед смертью, все те страдания, весь тот страх, оно передавало все. Глаза с застывшими в них слезами боли и отчаяния, готовыми выплеснуться наружу. Чуть приоткрытый рот, который до последнего пытался позвать на помощь. Губы, побледневшие задолго до смерти их хозяина. Было видно даже то, что, и правда, мозг живет еще несколько секунд после отсечения головы - брови были подняты вверх так сильно, что казалось, кожа сейчас порвется. Еще бы, увидь я как из меня, лежащего в паре метров, жадно выдирают внутренности…
Мой желудок не выдержал, мысли добили его (даже руки у моего рта не помогли мне). Не знаю, сколько я простоял, делая эту комнату еще более отвратительной, но закончив, я сразу вышел. Мой напарник – господи, за что ему такое – успел уйти, оставив лишь полное ведро, и еще более напуганных охранников. Никакое количество алкоголя не позволит им полностью забыть увиденное. Ничто не позволит.
Я захотел уйти отсюда, сделать вид, что меня здесь не было, и снова оказаться в своём затхлом кабинете... Но это была моя работа. Я обернулся и снова вошел в комнату.
***
“Снова звонят, в последнее время это происходит слишком часто, видимо, я опять им нужен. Это начинает утомлять…”
***
Я впервые был рад вдыхать тяжелый, задымленный городской воздух и видеть эти монотонные, ободряющие своим спокойствием дома. Теперь я мог ехать обратно в свой кабинет, запереться в нем и больше не вылезать оттуда. Мне пришлось осмотреть каждый сантиметр, каждый кусочек, что лежал в той комнате, стараясь не пересекаться взглядами с головой, не замечать запах разлагающегося мяса, не прикасаться к кускам бывших внутренностей... Живот снова скрутило.
Я спустился с крыльца дома и пошел к машине. Напарник давно сидел внутри. Даже отсюда я видел пустоту его глаз. Огонь, освещавший нам путь в этот дом, яркий блеск, что ослеплял меня, когда я смотрел на напарника... Все исчезло. Все было выжрано реальностью до самого основания, самого источника этого пламени, до самой души. И я не представлял, как ему помочь…
Открыл дверь машины. Сел внутрь, закрыв дверь. Включил зажигание и тронулся с места. Ни одной мысли, ни одного слова. Эти несколько часов выжали из меня все. Мы доехали до бара, я отправил напарника туда. Пусть напьется до полусмерти - ему станет легче. Отправился в офис. Добрался до кабинета, игнорируя все вокруг. Открыл дверь. Зашел. Запер. Подошел к столу. Упал в кре… Записка?!
Запись 3
Я остолбенел. Кто, черт возьми, сделал это? Кто мог ТАК пошутить? Во мне закипал гнев, больше похожий на отчаяние. У меня не осталось сил. Я сбросил все со стола одним движением рук, успев схватить взлетевшую в воздух, вместе с вещами, записку. Меня переполняло желание разорвать её, приходилось сдерживать свои дрожащие руки. Нельзябыло уничтожать ”улики”.
КАК ТЕБЕ? – запись большими трудно разбираемыми буквами на рваном куске пожелтевшей бумаги. Кто-то играл со мной – я был чей-то игрушкой. И ему нравилось испытывать меня. ”Он так забавно боится” – пронеслась сейчас мысль в чей-то больной голове.