- Только к лучшему - хоть не будем, дрожа от страха, гадать, кто за этим стоит. А что же ты мне - предлагаешь отсиживаться где-нибудь? Нечего предоставлять противнику инициативу. В толпе, где на каждого почетного гостя десяток бодигардов, я буду в большей безопасности.
- Что за жуткие секреты ты раскопал? Кто мог на тебя ополчиться?
- Врагов-то наберется достаточно. Не исключено, что просто припугнуть хотят.
О том, что я писал, в общем, и так всем было известно - только те, кому полагалось карать и пресекать, делали вид, что ничего не замечают. Орел был мной недоволен. Я как-то на пресс-конференции стал выяснять у него подробности темной истории с продажей боеприпасов одной из противоборствующих сторон в "горячей точке", где генерал миротворствовал и Орел обиделся. Имел основания я и Дельфинова подозревать в недружелюбных замыслах.
- Попробую навести справки, - пообещала Анжела. - Может, узнаю что-нибудь об этом Долинове. Позвоню тебе.
Анжела довезла меня до новенького Кардиоцентра, ещё не обтесавшегося временем, и поэтому выглядевшего немножко призрачным, неестественно-чистеньким в окружении старых построек и неубранной строителями глины на тротуарах, остановила "оку" под знаком "остановка запрещена", я подался к ней губами, и она после короткого поцелуя отстранилась и помахала в воздухе ладонью: "Фу, как перегаром несет!" - но тут же снова присосалась к моим губам и не отрывалась минут пять.
- Ну пока. Будь осторожнее, - и, поцеловав меня в последний раз, она укатила.
2.
Я направился через чугунные ворота к главному входу, где собралась изрядная толпа и на ступеньках подъезда были установлены несколько микрофонов.
Оказалось, что церемония ещё не началась. Как и повсюду в стране, налицо были бардак и вопиющая непунктуальность. Публика уже начинала мерзнуть на незапланированном морозце. Журналисты перемешались с приглашенными гостями, среди которых преобладали уверенные бизнесмены с бритыми затылками; в толпе почти каждую минуту раздавался писк сотовых телефонов.
Наконец, появились герои дня. Довольно щуплая, несмотря на всю самоуверенность, фигура Дельфинова окончательно меркла рядом с массивным Орлом. Его имиджмейкеры сегодня утром, вероятно, пребывали в таком же состоянии, как и я - генерал был одет в светло-серый костюм с несколько длинноватыми брюками, значительно более темную рубашку и аляповатый малиновый галстук; на плечи была накинута камуфляжная куртка. Его лицо, обладавшее выразительностью рифленой подошвы, но уже известное всей стране и даже ставшее объектом подражания, могло бы принадлежать идиоту-военруку из средней школы, но хлесткие афоризмы Орла, выдаваемые за политическую мудрость, успели привлечь к нему по всей стране немало сторонников, уставших дожидаться милостей от московского правительства.
Главным оппонентом Орла на выборах был Барабанов, нынешний губернатор. Не то что бы особенно одиозная фигура, напротив, он даже числился в рядах демократов и считался способным администратором, насколько таковым может быть выходец из советских райкомов и обкомов, но при нем в Светлоярском крае происходило то же, что и по всей стране. В городе простаивали многие крупные предприятия, а люди, которым месяцами не выплачивали зарплату, наблюдали, как один за другим вырастают особняки местных крестных отцов.
На открытии Кардиоцентра Барабанов, естественно, не приехал, зато наличествовал мэр Светлоярска - Пурапутин, личность тоже по-своему примечательная, известная скандальными выходками и громкими требованиями отвоевать у Америки Аляску. Я не слишком понимал, почему так лояльна к нему Анжела - Пурапутин сгоряча мог и на женщину броситься с кулаками, и бросался не раз. Впрочем, мне он своей колоритностью был даже симпатичен. Но сейчас его присутствие меня удивило. Все знали о его трениях с губернатором - двум амбициозным фигурам нелегко ужиться в одном городе, и Пурапутин тоже числился в избирательных бюллетенях, правда, без особых шансов на победу. Решил подлизаться к чужим благодеяниям - насколько я знал, город на строительство Кардиоцентра не дал ни копейки - или, пока не поздно, заручался благоволением фаворита? Он первым подошел к микрофону, как обычно, растрепанный, развинченный, дерганый, и уже открыл рот, когда на меня выскочил Сашка Эстес и, несмотря на то, что его макушка едва доставала мне до носа, похлопал меня по плечу.
- Ну как, Виталий, оклемался? А ну-ка, дыхни, - строго приказал он.
Я позавидовал его жизнерадостности. С этих евреев все как с гуся вода. Выпил он, помнится, больше меня, и вот - совершенно свеженький. У меня же по-прежнему пульс ударами гвоздей отдавался в висках, а глаза машинально искали какой-нибудь киоск с минералкой.
- Вполне достаточно для приема сенсаций, - заверил его я. - Еще что-нибудь раскопал?
Эстес был известен всему городу как автор сенсационных расследований, благодаря которым нажил себе массу врагов. В то же время его сторонились и былые друзья, брезгливо отмахиваясь: "Фи, желтая пресса!"
- Что-то силовые стру... - заговорил Эстес, понизив голос, и, прижавшись ко мне вплотную, начал незаметно выталкивать меня из толпы собратьев-журналистов и крепких братишек, таких же, как те, что маячили за спиной Дельфинова и Орла.
- Погоди, - оборвал я его. - Хочу послушать.
Пурапутин в своей обычной экспансивной, несколько истеричной манере вещал о том, что надо всемерно поддерживать таких предпринимателей, как Дельфинов, которые не только деньгу зашибают, но и о родном городе заботятся. Мол, мы у себя в Светлоярске наблюдаем долгожданный капитализм с человеческим лицом. Напомнил он и другие добрые дела алюминиевого магната: шефство над молодыми спортсменами, пожертвования православной церкви, а потом как-то ловко съехал на то, что такие же честные предприниматели должны вытеснить из города "оккупировавших его спекулянтов с юга", обещав полную поддержку мэрии в этом начинании. Его сменил у микрофона будущий директор Кардиоцентра. Я вспомнил про Эстеса и спросил:
- Ну, что там у тебя?
- Силовые структуры подозрительно зашевелились, - зашептал он мне в ухо, становясь на цыпочки. - На важнейших городских объектах размещается омон.
- Ну и что? Хотят подстраховаться, дело понятное.
- Чулышманская десантная дивизия приведена в боевую готовность! К городу стягиваются внутренние войска. Да ещё "Девятка" впридачу.
"Девяткой" на местном жаргоне назывался закрытый город Светлоярск-9, где располагался известный всей стране горно-химический комбинат, производящий оружейный плутоний. Три дня назад туда ездил Орел - очевидно, склонять избирателей на свою сторону.
- А что - "Девятка"?
Эстес изобразил на физиономии крайнее удивление.
- Как же! Вчера весь вечер об этом толковали! Ну ты даешь! Вправду совсем-совсем ничего не помнишь?
- Нет.
- На АЭС в "Девятке" ведется грандиозное строительство, - задышал он уже в самое ухо. - Лихорадочными темпами возводят новый гигантский корпус, бетономешалок нагнали немеряно. Мне вертолетчики рассказывали, с воздуха видели. Туда типа возили Орла, и он три часа все осматривал.
Сашка, типичный представитель желтой прессы, умел подавать информацию так, что даже самый нелепый вздор в его изложении заставлял думать: "В этом что-то есть". Я начал припоминать, что Орел ездил в "Девятку" в компании генерала Грыхенко, командующего той самой Чулышманской дивизией, и ещё нескольких крупных военных из Светлоярска. И с ними же он довольно плотно общался в течение всей избирательной компании. До сих пор я, занятый распутыванием хитрых взаимоотношений мафии и светлоярских властей, не слишком обращал на это внимания, полагая, что генералы найдут о чем поговорить.
- Кстати, - спросил я Эстеса, - кто такой Долинов?
- Долинов? - Сашка, задумавшись, стал наматывать на палец пучок волос над ухом. - Есть какой-то типа бизнесмен при Орле... Алексей... Олег... Анатолий... Погоди-ка! - приподнявшись на цыпочки, Эстес принялся высматривать кого-то среди важных персон у микрофона. - Нет, не вижу. Ушел, наверно. Зачем он тебе понадобился?
Я решил не говорить Эстесу про записку - не его это ума дело. Он, со своей страстью высасывать из пальца сенсации, тут же тиснет в своей газетке: "Московскому журналисту угрожает мафия!" - и окончательно запутает ситуацию.