Запнувшись всего на миг, мужчина поднял бочку и направился обратно к ступеням.
– Я человек занятой. Чего вам надо?
Его произношение удивило Себастьяна: говор не Лондона или Миддлсекса, а, скорее, западных графств.
– Насколько мне известно, вы были знакомы с мисс Теннисон.
– Встречались, – хмыкнул собеседник. – Захаживала сюда ваша мисс, что-то вынюхивала вокруг да талдычила о римских валах, картинках из цветных стеклышек и прочей ерунде. Давно это было. А к чему вы спрашиваете-то?
– Эта леди погибла.
– Угу, слыхали, – и трактирщик снова исчез в подвале.
Себастьян дождался его возвращения.
– И когда вы видели мисс Теннисон в последний раз?
– Я же сказал – давненько. Два, а может, и три месяца как.
– Странно. Дело в том, что вас заметили разговаривающим с ней на улице всего несколько дней назад. А если точнее, в прошлый четверг.
Мужчина схватил очередную бочку и направился к подвалу:
– Тот, кто сказал вам такое, не знал, о чем толкует.
– Возможно.
Здоровяк хмыкнул и потопал вниз по крутой лестнице. Вернулся запыхавшийся, остановившись, прислонился к двери подвала и вытер вспотевший лоб о плечо сюртука.
– Вы были солдатом? – поинтересовался виконт.
– С чего вы это взяли?
– Война оставила на вашем лице примету.
– Весь прошлый четверг я пробыл в таверне, – оттолкнулся трактирщик от косяка. – Спросите любого из парней в общем зале, они подтвердят. Или собираетесь обозвать их всех лжецами?
– Мне говорили, у Джейми Нокса желтые глаза, – заметил виконт. – Почему же у вас карие?
Собеседник ошарашено хмыкнул:
– Так темно уже. Ночью невозможно разглядеть, какого цвета глаза.
– Для меня возможно.
– Ха, – фыркнул владелец таверны. – Про мои глаза болтают такое из-за вывески. Вы же видали вывеску? А еще судачат, будто я ношу только черное. Небось, скоро начнут шептаться, что у меня в штанах спрятан чертов хвост.
Себастьян медленно обвел взглядом древнее подворье. Массивная стена из песчаника, шедшая сбоку, заметно отличалась от той, которая отделяла двор от примыкавшего погоста. Эта часть ограды, не более семи футов в высоту, увенчанная рядом железными шипов, чтобы отпугнуть похитителей трупов, лежала в густой тени раскидистых ветвей широколистых кладбищенских вязов. И в развилке одного из деревьев присел худощавый, одетый во все черное, за исключением белой рубашки, мужчина. Он без труда удерживал равновесие, упирая приклад винтовки в бедро.
Для любого другого человека притаившийся стрелок остался бы незамеченным.
– Когда мистер Нокс слезет с дерева, – обронил Девлин, – передайте ему, что он может поговорить либо со мной, либо с Боу-стрит. Полагаю, его выбор будет зависеть от того, что хранится в этих погребах.
Обезображенное шрамом лицо оскалилось в язвительной ухмылке:
– А мне не придется ничего передавать. Он вас и без того слышит. Кошачьи глаза и уши, так-то вот.
Виконт повернулся к воротам. Трактирщик протянул руку, останавливая его. Себастьян красноречиво посмотрел на грязные пальцы, сжимавшие рукав сюртука. Рука отдернулась.
– Джейми мог бы со своего места вышибить вам оба глаза. И еще кое-что скажу, – облизнул нижнюю губу здоровяк. – Он так с вами схож, что в братья годится. Подумайте об этом. Хорошенько подумайте, – и, немного помолчав, с издевкой добавил: – Милорд.
ГЛАВА 16
Засунув руки глубоко в карманы сюртука, Девлин шагал по Чипсайду. Сухой ветер взвихривал пламя фонарей, бросая пляшущие тени на фасады магазинов с закрытыми ставнями и пыльную, усыпанную мусором мостовую.
Когда-то Себастьян был младшим из трех братьев, четвертым ребенком, родившимся у графа Гендона и его жены, жизнерадостной красавицы Софии. Если в браке родителей и были хорошие времена, Девлин не мог этого вспомнить. По сути, супруги жили каждый своей жизнью. Граф занимался государственным делами, между тем как графиня кружилась в веселом вихре балов, раутов и визитов в загородные дома знакомых. Те редкие случаи, когда муж и жена сходились вместе, отмечались холодным молчанием, перемежаемым взрывами рыданий и гневными повышенными голосами.