– Две сотни?
– Если быть точным, двести тридцать семь. И почти семьсот улизнули за последние три года. Может, эти французы и офицеры, но слишком многие из них так и остались чернью. Сброд, вылезший из парижских сточных канав и чересчур возвысившийся над приличествующим ему положением. Видите, что происходит, когда общественный строй переворачивается с ног на голову и те, кто родился для услужения, начинают мнить себя господами. – Сама мысль о перевернутом с ног на голову мире разбудила такую ярость в широкой груди адмиралтейского служащего, что он буквально брызгал слюной.
– Тем не менее некоторые из лучших французских военачальников действительно поднялись по карьерной лестнице с низов, – заметил Себастьян. – Иоахим Мюрат, например. И Мишель Ней[11]…
– Тьфу, – пренебрежительно отмахнулся пухлой рукой чиновник от этих примеров неджентльменского успеха. – Совершенно очевидно, что вы ничего не знаете об армии, сэр. Ничего!
Виконт рассмеялся и повернулся уходить.
– Попробуйте навести справки у мистера Абеля Макферсона. Именно его Транспортный комитет Адмиралтейства назначил ведать делами освобожденных под честное слово в этой округе.
– И где мне его найти? – спросил Девлин, останавливаясь и оглядываясь на клерка.
– По-моему, он сейчас в Норфолке. Не сомневаюсь, он оставил кого-то вместо себя, но я не могу подсказать, кого именно.
– А кто может располагать такими сведениями?
– Простите, ничем не могу помочь. Но Макферсон через две недели должен вернуться.
В мэйферском доме достопочтенного Чарльза д'Эйнкорта леди Девлин была принята замужней сестрой парламентария, суровой дамой тридцати с лишним лет по имени Мэри Бурн.
Миссис Бурн никогда не встречалась с Геро и вся трепетала от чести оказаться удостоенной визитом дочери могущественного лорда Джарвиса. Гостью приняли в парадной гостиной, занавешенной светлым атласом и заставленной множеством раззолоченных столиков на ножках в виде крокодиловых лап и яркими китайскими вазами, способными порадовать самого принца-регента. После упрашивания «дражайшей леди Девлин» присаживаться, хозяйка погнала слуг за чаем и пирожными, поданными на таком массивном серебряном подносе, что бедняга-дворецкий пошатывался под его весом. А затем, даже не останавливаясь, чтобы перевести дыхание, миссис Бурн принялась трещать обо всем: от своего изучения Библии в Савойской часовне до тревог дорогого мистера Бурна из-за пребывания супруги в столице, где разгуливает на свободе безжалостный убийца, – и продолжила монолог бесконечными описаниями какой-то недавней семейной свадьбы, на которой танцевали фанданго и новый вальс, а экипажи были украшены отличнейшим белым атласом.
– По шиллингу за ярд, не меньше! – доверительно сообщила она, подавшись вперед. – Расходов не жалели, поверьте мне, дражайшая леди Девлин.
Геро с благосклонной улыбкой попивала чай и поощряла болтовню хозяйки. Мэри Бурн похвасталась (разумеется, в самой скромной манере) утренними и вечерними молитвами, которые слуги в ее собственном доме, что в Дэлби рядом с Сомерсби, обязаны были посещать ежедневно. Она намекнула (довольно прозрачно), будто является автором изданной под псевдонимом популярной брошюры с осуждением современного увлечения друидизмом, а уже отсюда позволила, ничего не подозревая, тонко подвести себя к предмету, вызнать о котором и явилась гостья: характеру отношений между Чарльзом д'Эйнкортом и его братом, Джорджем Теннисоном, отцом двух пропавших мальчиков.
Чарльз, лорд Джарвис, вольготно расположился в удобном кресле у незажженного камина в своих покоях в Карлтон-хаусе. Неторопливым движением он вытащил из кармана золотую эмалевую табакерку и одним щелчком открыл ее с натренированным изяществом. Затем поднес к носу небольшую щепотку табаку и вдохнул, не сводя жесткого взгляда с потного, пухлого бело-розового лица стоявшего напротив человека.
– Ну? – требовательно вопросил барон.
– Это в-все у-усложняет, – запинаясь, пробормотал Бевин Чайлд. – Вы должны понимать. Б-будет нелегко…
– Как вы собираетесь выполнять свою задачу, меня не волнует. Вам известно, каковы будут последствия в случае неудачи.
Мягкий рот антиквара перекосился, глаза расширились.
11
Иоахим Мюрат (1767 - 1815) - наверное, самый известный маршал наполеоновской армии, который участвовал практически во всех кампаниях Наполеона І и был женат на сестре императора. Биография этого полководца поначалу складывалась отнюдь не как военная. Самый младший ребенок из многодетной семьи трактирщика, Мюрат записался на службу рядовым и уже через несколько лет дослужился до звания бригадного генерала.
Мишель Ней (1769-1815) - полководец, маршал Франции. Родился в Эльзасе в семье простого ремесленника. Ему довелось быть писцом у местного нотариуса, потом надзирателем на литейном заводе. В 18 лет Нею удалось осуществить свою мечту - стать кавалеристом: он бежал из отцовского дома и поступил на армейскую службу рядовым. В 1796 году, всего в 27 лет, он стал бригадным генералом, а еще через четыре года - дивизионным генералом.