– Эй, не хочешь поиграть с нами? – прокричал один из мальчишек, как только заметил движущийся неподалеку силуэт.
Смущению Горди не было предела:
– Не-а… – промямлил он. – Я просто гуляю.
– О! – воскликнул парень и зашагал в его сторону. – Ты ведь Дениелс! Чего ты здесь забыл?
Горди тоже узнал его – Мэттью Чемберс, второгодник из восьмого класса. Тупее Мэттью в школе не было никого. Да и мячом в корзину он попадал не то чтобы классно. Он просто предпочитал тратить время на все, кроме учебы. Горди время от времени пересекался с ним в коридоре, а однажды одолжил ему пятьдесят центов на содовую. С тех пор Мэттью иногда с ним здоровался.
– Я домой иду, – неуверенно произнес Горди.
– Давай сюда, Дениелс. Ненадолго. Нам как раз не хватает четвертого.
Горди посмотрел на компанию Мэттью. Двое парней явно не из средней школы Мак-Кинли – не самый удачный знак. Единственной другой школой поблизости была Шардон Хай Скул – нормальные люди обходили ее стороной, опасаясь за свои кошелек и лицо. Не совсем таких приключений искал Горди Дениелс.
– Это Митч, а это Дэйв, – представил их Мэттью. – Будем играть два на два.
Ему предстояло тусоваться в компании старшеклассников, и никуда от этого было не деться. Ведь отказ занять место недостающего игрока – невероятный позор. И Мэттью обязательно бы припомнил ему это при встрече в школе.
– Я Горди, – заявил он и ступил на площадку таким смелым шагом, на какой только был способен тринадцатилетний мальчик, не имевший друзей.
Спорт и толстяки редко ладят, чего уж тут скрывать. И дело было не только в том, что тот же Горди предпочел бы поваляться перед теликом. Куда страшнее выставить себя полным посмешищем, особенно перед девчонками. Ну хоть в последнем ему повезло. Игра началась.
Внеплановый урок физкультуры подкрался незаметно, и Горди носился взад-вперед подобно поросенку, впервые попавшему в загон. Удивительно, но он совсем не замечал, как быстро шло время. Увы, это был не тот случай, когда старания приносят плоды. Уже через пятнадцать минут Горди с Митчем проигрывали в десять очков, и требовалось срочно что-то менять. Глаза-то горели! Но дух азарта сыграл с Горди недобрую шутку.
– Ты можешь хоть иногда пасовать мне? – возмутился Горди.
– Да ты ни хера не умеешь, – парировал Митч. Сам он закинул мяч дважды. Счет: четыре – четырнадцать.
– Я тоже могу попадать!
– Эй, чуваки, – вмешался Мэттью. – Вы там не грызитесь только, о’кей?
– Фигня это все, – заверил Митч. – Жиртрес тупит просто. Думает, что умеет играть.
Горди чувствовал, что ему тоже надо ответить что-нибудь резкое. Когда тебе говорят такое, и ты не дерзишь в ответ – считай, дело пропало. Надо было сказать! Но не получилось…
– Так что, едем дальше? – оборвал ссору Дэйв и показал, что сейчас будет разыгрывать, независимо от ответа.
«Мудила», – подумал Горди, но все же вернулся на свою позицию.
Дэйв передал мяч Мэттью и побежал под кольцо. Он постоянно двигался, чем дико изматывал и без того уставшего Горди. Дэйв добежал до кольца быстрее Горди и поймал мяч. Горди снова подбежал к нему и замер в готовности среагировать на любое движение.
Митч успел закрыть Мэттью, и выход остался только один – поймать момент и решать самому. Дэйв, недолго думая, резко отпрыгнул в сторону, и у него появилось пространство для броска.
Горди отчаянно хлопнул его по запястью, но было поздно – мяч уже поднялся в воздух.
Попал!
Плюс два очка, счет: четыре – шестнадцать.
– Ты поосторожней, жиртрес, – предупредил Дэйв, – не то наваляю.
Горди опять промолчал.
Дэйв снова разыгрывал – точный пас. Горди и Митч подбежали и вдвоем окружили Мэттью. Обойти их было невозможно – он решил дать обратный пас.
Перехват!
Митч в высоком прыжке поймал мяч, добежал до самого кольца и тут же сократил отставание в счете.
– Воу, это было круто, – признал Мэттью.
– Сам знаю.
– До скольких очков играем? – спросил Горди.
– Соскучился по гамбургерам, что ли? Давай, бегай дальше!
Ничего другого Митч ответить просто не мог.
Неожиданно в голове Горди всплыли слова Стива Гэмблера: «Нет ничего более охрененного, чем искренняя, неприкрытая ненависть». Тогда в комнате Горди не успел их осмыслить и почти что забыл. А сейчас эти слова четко поселились в сознании, и ни о чем другом он думать не мог. К чему бы все это?