— Пара сетов в теннис каждый день помогут устранить этот недостаток.
— Верно-верно, — рассмеялся тот. — Только когда у меня будет время на теннис или на гольф? Может, ты мне это скажешь?
Тай нахмурился. Кэл явно пребывал в плохом настроении, уж это-то он научился определять безошибочно.
— Ладно, что на этот раз? — спросил Тай. — Что-то на фабрике?
— А ты не собираешься предложить мне чашечку кофе? На такой работе кофе и молоко мне должны выдавать бесплатно — в качестве компенсации за моральный ущерб.
Тай усмехнулся:
— Компенсация ждет тебя в патио.
— Отлично.
Внутренний дворик был ярко освещен нежным утренним солнцем, еще не успевшим раскалиться. В кроне старого дуба пела малиновка, а река казалась ярко-голубой и почти неподвижной. Прекрасный день. Тай начал сожалеть, что потерял часть его, проспав так долго.
— Ты знал, что вчера было заседание правления, — сказал Кэл, — но так и не соизволил на нем появиться.
Тай пожал плечами:
— А что мне там делать? Я в этом ничего не смыслю, а ребята, которые ведут наши дела, прекрасно разбираются в бизнесе — они давно работают с папой. И я уверен, что они все делают правильно.
— Уверен? — резко спросил Кэл. — А ты не думаешь, что пришло время взять дело в свои руки? Иначе в один прекрасный день, вопреки всем моим усилиям, ты обнаружишь, что из названия «Митчел индастрис» безвозвратно исчезло слово «Митчел». Компания изменится так, что ты ее не узнаешь!
Тай налил себе кофе и сделал глоток. У него слегка побаливала голова — надышался вчера ночным воздухом, подумал он с усмешкой. Слишком много веселья. И слишком много Мэвис Доналд.
— Это совсем не смешно! — злобно прорычал Кэл, и Тай отогнал приятные воспоминания.
— Прости, старина… я просто подумал о другом.
— Как всегда, — проворчал Кэл. — Послушай, Тай, мне не хотелось бы беспокоить твоего отца — он еще не достаточно окреп. Но я продолжаю надеяться…
Тай безмятежно улыбнулся:
— Слушай, Кэл, я совсем не такой человек, каким был мой отец, и никогда таким не буду.
Кэл в ярости вскочил на ноги:
— Ты, по крайней мере, мог бы попытаться, черт возьми!
— Эй, парень, полегче, — прищурился Тай. — Не нервничай так.
Кэл вытер лоб носовым платком и сокрушенно покачал головой:
— Я не понимаю тебя, Тай. Ты мыслишь, по большей части, как твой отец, я это знаю. Почему же ты позволяешь всему этому происходить?
Тай отпил кофе.
— Может, меня пугает, что я никогда не смогу работать так, как отец? Зачем тогда портить дело, если он еще жив и может это увидеть?
Кэл глубоко вздохнул:
— У тебя своеобразное чувство преданности отцу. Я не могу его разделить.
— Все нормально. Большинство людей этого не разделяют.
Кэл выпрямился, и на его лице появилось странное выражение, которое насторожило Тая.
— Вот именно, Тай. Но тебе или кому-то еще в этой семье все же придется взяться за дело.
— Что ты имеешь в виду? Что значит — мне или кому-то еще?
— Ты сам прекрасно знаешь, что я имею в виду, — ответил Кэл не моргнув глазом. — Сегодня я получил письмо от Бара.
Тай медленно поставил чашку на стол.
— Я просил тебя не упоминать этого имени в нашем доме, Кэл, — холодно произнес он.
— Но ты не можешь все время притворяться, что его не существует.
Тай повернулся на каблуках и направился в сторону застекленных дверей, ведущих в гостиную.
— Я не намерен это обсуждать, Кэл. А теперь, если ты меня извинишь, у меня есть дела поважнее.
Стиснув кулаки, Тай вошел в гостиную. Бар! Он сам себе не позволял вспоминать ни этого имени, ни человека, который его носил.
Пройдя несколько шагов, он на мгновение замешкался у комнаты отца. Теперь со стариком была Мэвис. Тай пошел дальше и остановился у двери Рошель. Почему бы и нет? Она спокойная и естественная. И любит плавать. А утро становится все жарче.
Он улыбнулся и постучал в дверь.
Рошель ожидала увидеть на пороге Мэвис. Ей было совершенно ясно, что они не поладят друг с другом. Этим утром Мэвис сильно опоздала на смену, и Рошель многозначительно бросила взгляд на часы, что не укрылось от второй сиделки.
— Я не сказала, когда вернусь на дежурство, мисс Роджерс! — резко заявила она.
— Нет, не сказали. Поэтому, я думаю, настало время обсудить наш график работы.
— Неужели!
— Да.
Больше они не обменялись ни единым словом, так как пациент позвал Мэвис.
— Мэвис, принеси мне утреннюю газету, хорошо? Где ты там?
— Я здесь, дорогой, — сладко пропела сиделка и одарила Рошель презрительным взглядом.