— Да. Вон там есть магазин.
— Принеси мне бутылочку, и сможешь оставить сдачу себе.
В глазах ребенка появился интерес. Билл протянул руку, паренек взял с его ладони монеты и деловито пересчитал их.
— О'кей, — кивнул он. — Договорились. — И неторопливо зашагал по улице.
— Эй, бегом марш! — скомандовал ему вслед Билл, и мальчишка припустил бодрой рысью.
Билл усмехнулся и огляделся. Клейтон-стрит почти не изменилась. Это был район, где всегда что-то происходило, но никогда не затрагивало его, Билла, за живое. Рошель много лет назад жила как раз на этой самой улице, вон в том многоэтажном коричневом доме. Билл — в переулке, совсем рядом. Внезапно ему захотелось выйти из машины и вновь пройтись пешком по тротуару.
Засунув руки в карманы, молодой человек зашагал по улице, озираясь по сторонам. Его ноги помнили этот разбитый тротуар, выбоины на мостовой, которые по-прежнему были там, и слегка неровную дорогу.
До него стали доноситься голоса из прошлого. Визжали дети, лаяли собаки, разгневанные матери кричали на своих отпрысков, созывая их домой, надсадно ревел мотор городского автобуса, притормозившего на углу, ноздри щекотала вонь выхлопных газов. А в этой мерзости и запустении — Рошель с длинными черными волосами, огромными голодными глазами и написанной на лице решимостью вырваться отсюда любой ценой.
Билл вспомнил, как однажды она прибежала к нему со слезами на глазах. Не часто можно было довести ее до слез, но в тот раз она действительно плакала.
— Что случилось? — встревожился он.
— Денни… Этот подлый червяк Денни! Он опять ко мне приставал!
— Приставал? — переспросил Билл. — Ладно, я позабочусь об этом!
— Разделайся с ним, Билл… Пусть он перестанет донимать меня!
— Я прокомпостирую ему нос! — заявил Билл, выпрямившись во весь свой не слишком внушительный рост и расправив плечи.
— Он сейчас идет сюда.
— Ну-ка отойди в сторонку, Рошель.
Билл направился навстречу Денни. Они, сжав кулаки, встретились где-то посередине квартала. Денни, как обычно, разразился потоком брани, но Билл спокойно дал ему высказаться и только потом с холодной злобой произнес:
— Держись подальше от Рошель, Денни. Если я когда-нибудь увижу тебя рядом с ней, проломлю тебе башку.
— А пупок не развяжется? — фыркнул Денни и ударил его в зубы, расквасив губу.
Это была одна из самых кровопролитных и долгих драк во всей истории Клейтон-стрит. Но Билл победил. Потому что он сражался за Рошель. Потому что именно на нее он хотел произвести впечатление. И преуспел в этом. После того как все было закончено, и он, пошатываясь, поплелся домой, Рошель уже ждала его там с благоговейным страхом в глазах. Она нежно обхватила его окровавленную голову ладонями, и слезы полились по ее щекам.
Она ласкала его своими теплыми руками, которые могли принадлежать только той женщине, которой суждено было стать сиделкой. Она помогла ему обмыть кровоподтеки и порезы и поцеловала его. Ей было тогда всего двенадцать, а ему — четырнадцать, но благодаря одной этой уличной кровавой драке он завоевал ее сердце на долгие годы. Если бы можно было так просто повторить эту победу сейчас!
— Эй, мистер! Вот ваша кола! — крикнул у него за спиной мальчишка.
Билл взял бутылку и поднес горлышко к губам. От обжигающе холодной жидкости заныли зубы, и он весело посмотрел на ребенка:
— У тебя есть подружка, сынок?
— Вот еще! — фыркнул тот.
— А почему? — с усмешкой спросил Билл.
— Девчонки глупые.
— Глупые, но очень славные.
— Ха-ха!
Билл покачал головой:
— Еще поймешь!
Он покончил с колой, отдал мальчишке пустую бутылку и забрался в свою машину. Отъезжая от обочины, он чувствовал, что зной и запахи Клейтон-стрит поселились в его воспоминаниях надолго.
Они все еще преследовали его, когда он летел по Беркшир-Гейтс к «Белым дубам». Свернув на узкую дорогу, Билл увидел дом, купавшийся в ранних сумерках. Только что политые зеленые лужайки сверкали каплями воды.
После Клейтон-стрит «Белые дубы» казались сказочным замком. Нечего удивляться, что Рошель была так очарована этим местом. Ведь именно о такой жизни она мечтала все время с тех пор, как он ее знает.
Билл остановил машину. Рошель уже ждала его и бросилась бежать навстречу. Он смотрел, как ее красивые длинные ноги стремительно сокращают дистанцию. Ему нравилось, как она двигалась. Ему все нравилось в этой девушке.
— Привет! — крикнул Билл.
Она подарила ему улыбку. Улыбка Рошель всегда казалась ему особенной, он любил ее больше всего на свете. Но сегодня вечером внезапно понял, что в ней что-то изменилось, и тревожное чувство, которое не покидало его весь день, вернулось вновь. Больше ничто не было прежним. Все перепуталось до безобразия, завертелось, перемешалось… Это его беспокоило, что уже само по себе было странным. Прежде он при любых обстоятельствах сохранял душевное спокойствие.