Даже Джонни. Ему потребовалось определенное время, чтобы оттаять, возможно, чтобы забыть, что отца нет рядом, но когда это случилось, он стал прежним, впервые с момента нашего с Дэнисом разрыва. Джонни подробно отвечал на мои расспросы о его баскетбольной команде, сказал даже, что мне необязательно смотреть все его игры — это считалось у него самым откровенным признанием в любви. Его слова вознаградили меня за все те дни непрерывного беспокойства и сомнений в том, что я недостаточно делаю для своих детей. Дети постепенно приспосабливались к переменам. И нам оставалось только внимательно следить, чтобы не травмировать их заново.
Думаю, с этой задачей я справилась прекрасно. Когда в пятницу Дэнис заехал за детьми, они выглядели вполне счастливыми. Я не была уверена, остался ли счастливым Дэнис после того, как он час провел в машине с Кикит, и которая пересказывала каждую деталь минувшей ночи. Она подробно воспроизвела сказку Броди о злополучном китобое, внезапно обретшем счастье, и о жене помощника капитана, которая благодаря своей находчивости спасла всю команду и вернула ее целой и невредимой домой. Но я испытывала облегчение, что устроила детям достойный праздник.
Мои же мысли вновь и вновь возвращались к маме. Я скучала по ней. Ее приезд к нам на праздник с печеньями и пирожными, приготовленными по старинным фамильным рецептам, стал доброй традицией. Приехав, она больше ничего не делала, просто отдыхала. Она называла дни, проведенные с нами, своими каникулами. Зная, как тяжело работала мама, чтобы обеспечить Рону и меня всем необходимым, я радовалась возможности ее побаловать.
Я скучала по тому удовольствию, которое она получала от моего дома и детей. Я скучала по выражению ее лица, когда я звала всех к обеденному столу. Конни приходила в восторг при виде праздничного стола даже больше, чем дети, которые воспринимали это как само собой разумеющееся. Я предпочитала думать, что наш стол понравился бы ей и в этом году, даже несмотря на отсутствие Дэниса.
Но Рона не согласилась со мной.
— Хорошо, что ты не рассказала ей о своем разводе. И на то есть причина. Мама бы настолько расстроилась, что не заметила действительного положения вещей. А я его прекрасно вижу, и все не так плохо.
Мы разговаривали в пятницу утром. Дети уехали, Броди повез Джой в Бостон, а мы с Роной, кутаясь в теплую одежду, мужественно боролись с порывами ветра на обрыве у маяка. Мы сидели на камнях, подогнув под себя ноги, и наблюдали за буйной игрой волн. Влажный от тумана воздух напоминал бы сауну, будь его температура градусов на пятнадцать повыше. Но даже холодный, он нес в себе что-то исцеляющее.
— А действительность заключается в том, — продолжала Рона, — что сейчас я не заметила той напряженности, которая всегда существовала между вами при Дэнисе. При нем ты старалась превосходить саму себя и во всем достигать совершенства.
— Разве?
— Точно.
— Мой развод не привел бы маму в восторг. — Эта мысль все еще не давала мне покоя.
— Но ты же с ним смирилась.
— А какой у меня был выбор? — я повернулась к Роне. — Какими тебе показались дети? Я волновалась, что они станут нервничать. Ты ничего не заметила?
— Разве что Джонни. Мне показалось, он слишком погружен в себя. Но, может, тут сказывается его возраст. Я бы не переживала за них, Клер. Они хорошо подготовленные ребята.
— Скажи это Дженовицу, — пробормотала я.
— Конечно. Отведи меня к нему.
Я не ожидала, что Рона воспримет мои слова как побуждение к действию. Но она говорила серьезно.
— Думаю, в отношениях с женщинами у него некоторые проблемы, — уклончиво ответила я.
Но Рона продолжала настаивать на встрече с Дженовицем.
— Я ему не нравлюсь, — предприняла я еще одну попытку. — А ты моя сестра. И можешь не понравиться ему только на этом основании.
— Все же я смогу убедить его, что ты великолепная мать. — Рона сжала губы. — Послушай, Клер, я часто возмущалась тобой, но вот этого у тебя не отнять. Ты всегда оставалась прекрасной матерью. К тому же, — ее голос зазвучал резко, — Дэнис настоящая дрянь. Он изменял тебе долгие годы.
— Я этого не знаю.
— Изменял! Поверь мне. Нет дыма без огня. — Рона вздернула подбородок и посмотрела на море. — Однажды он пытался увиваться и за мной.
— Что?
— Схватил меня. И это был отнюдь не невинный жест.
— Когда? Почему ты мне не сказала?