Мы молчали, пока детей не унесли. Яне расставание далось с трудом, и я пообещал ей, что ночь проведу в детском отделении, после чего она успокоилась.
— Давай уедем, — поддался внезапному порыву.
— Куда?
— Куда-нибудь далеко, где не надо решать никакие дела, где никто не будет тебя красть у меня из подноса. Где мы сможем наслаждаться друг другом, что скажешь, Ян?
— Очень заманчивое предложение, и я обязательно его с тебя стребую, но не сейчас… — Я нахмурился, ожидая ответа, но в глубине души радовался, что она не приняла мое предложение, уж больно импульсивным был мой порыв. — Лекса… Николай Александрович, ты забыл? — Я и правда забыл… — Мы сейчас не можем их оставить. И если и уезжать, то на необитаемый остров, только там тебя не будут доставать. — Она тихонько засмеялась.
А я понял, что это было не что иное, как способ разрядить обстановку и не думать о плохом. Но все же не мог не спросить:
— Она тебе чем-то угрожала?
— Нет. Нет. — Она замотала головой, стараясь донести до меня всю категоричность ее утверждения. — Она просто принесла пистолет, а затем меня напугала, ну я и схватилась за него, только даже с предохранителя не сняла, она потом это сказала и сразу же выстрелила, держа мои руки с пистолетом в своих.
— Она ничего перед этим не говорил?
— Нет. Игнат, она же выживет? — Яна доверчиво заглянула мне в глаза, и я прекрасно знал, какого ответа она ждала, но почему-то не мог быть неискренним.
— Шансов практически нет.
Яна всхлипнула, а я кинулся к ней ближе, вытирая слезы с ее щек. Затем обхватил ее лицо ладонями, заглянул в бездонные глаза и севшим голосом прошептал:
— Ты прекрасна как никогда!
Хотелось сказать больше, но почему-то страшно было сознаваться в этом большем даже самому себе. Отогнал ненужные мысли и начал сцеловывать соленые слезы, вызвав улыбку моей маленькой и такой отважной жены. Матери моих детей. Отныне самой важной женщины в моей жизни, не считая дочери, ведь нашей малышке до взросления еще ого-го как долго.
Яна Наутро ко мне в палату принесли детей. Я наконец-то их рассмотрела и нашла уйму отличий. Вместе с ними пришел счастливый Игнат. Он тихо расположился на кресле рядом и так же тихо уснул, наблюдая за тем, как я любуюсь нашими крошками. Мы до сих пор не придумали им имена. Как-то откладывали все напоследок и даже вчера не вспомнили об этом.
Еще раз посмотрела на спящего Игната и улыбнулась. Имя для сына я однозначно придумала — Марк, в честь его деда. Игнат никогда не говорил о родителях, для него эта тема болезненна, но он не любил их от этого меньше. Его детство таило уйму загадок, ведь я так и не узнала почему он такой: волк с черными глазами в обеих ипостасях.
Обдумывая имя для девочки, почувствовала, что мозг просто закипел, и в итоге я благополучно решила переложить эту ответственную задачу на плечи своего мужа.
Положила спящих деток в их кроватки и, мечтательно улыбаясь, прилегла.
Разве могла я меньше года назад, стоя на крыльце офиса после работы и раздумывая, садиться в машину малознакомого мужчины или нет, предположить, что все так сложится?! Конечно, нет, в тот день, когда я поехала с Васильевым, моя жизнь изменилась навсегда.
Ведь если бы он не привез меня в клан, то я не встретилась бы с Игнатом и не держала сегодня на руках свои сокровища. Я всю жизнь мечтала о семье, и я ее получила, пусть не совсем нормальную и далекую от совершенства, но все же…
Нам с Игнатом предстояло научиться взаимопониманию, в первую очередь ради детей. Сейчас, когда я смотрела на него спящего, сердце сжималось тисками. Казалось бы, нужно радоваться и наслаждаться первыми днями материнства, но…. Это пресловутое «но» не оставляло меня в покое. Стоило только закрыть глаза, как я видела перед собой захлебывающуюся кровью Лексу, которая просила отпустить Игната. Отпустить его, если…
Об этом «если» я и думать не хотела. Провела пальцами по деревяшке, висящей на шее. Что будет, если я не обернусь? Что будет, если мы не окажемся парой друг для друга? Что будет, если он найдет свою вторую половинку, какую-то другую волчицу, не меня…
Господи, как же трудно отогнать эти мрачные мысли, даже в такой момент. А ведь еще предстояло рассказать отцу о Маше, о внушении, о том, как она поступила со мной. Я сжала кулон в ладони, испытывая приступ ничем необъяснимой паники.
Нельзя. Пока ничего никому говорить нельзя… Потом… Потом, когда я решусь пройти оборот. Но не сейчас.