— Ну что? — задал ему вполне ожидаемый вопрос.
— Да ты издеваешься?! — подошел ко мне вплотную. — Самому слабо все здесь проверить?
Зря я думал, что Реброву плевать на дочь, когда увозил ее из клана. Сейчас было предельно ясно, что он переживает, ноздри то и дело раздувались, ладони сжимались в кулаки, а глаза постоянно вспыхивали серебром. Олег был на грани обращения и сдерживал себя намного хуже, чем в тот раз, когда я приехал за Яной.
— Не думай, что ты самый умный. В волчьем обличии от меня бы вообще никакой пользы не было. Проветриться по лесам я всегда успею, только сильно сомневаюсь, что она там.
Ребров глубоко задышал и все же, справившись с подступающим гневом, сквозь зубы выплюнул:
— Ты прав, ее там нет. Только будь так добр, поясни, где она. Где, твою мать, она?!
— Не кричи. Да будет тебе известно, я тоже еле себя сдерживаю.
Уверен, что ее прячут на территории. Ее просто не могли вывезти наружу. Никак! — выкрикнул и ударил кулаком о стену дома. — Нужно более тщательно прочесывать все строения на территории. И раз уж ты теперь часть семьи, то поделюсь с тобой, — грубо растер ладонями лицо, мне претило тратить драгоценное время на такие бессмысленные разговоры. — Назимова кто то целенаправленно травил в течение трех месяцев. Исполнители, — хмыкнул и сложил руки на груди, — одна мертва, второй в бегах, заказчик, само собой, неизвестен, так вот… Я почти на сто процентов уверен, что он же и похитил Яну.
Ты спросишь зачем? Так вот, я понятия не имею, и это меня жутко бесит.
Больше ни сказав ни слова и не выслушав ответ, развернулся и пошел лично проверять всех жителей поселения.
Следующие два часа пролетели невероятно быстро, а я проверил лишь административные строения, такие как школа детсад, миниклиника, пара магазинов и небольшой развлекательный центр.
Ничего. Ни малейшего остаточного запаха. Уже заканчивая осмотр второго магазина, понял, что я придурок, захотелось приложиться головой о стену, причем сильно приложиться. Как я мог забыть о белой волчице?! Ведь с ее слуховыми возможностями можно значительно облегчить и ускорить поиски. Как минимум она могла узнать то, что мог упустить я. Не мешкая, набрал номер.
— Да, Игнат. Есть новости? — Голос в трубке дрожал от волнения.
— Собирайся, будешь помогать. Жду тебя, — огляделся по сторонам и наткнулся взглядом на салон красоты, его я еще не проверял. — Знаешь, где местная парикмахерская?
— Да.
— Прекрасно. Буду здесь в течение еще десяти минут.
Пожаловала Вика через семь минут в компании Реброва, и, судя по его хмурому выражению лица, от которого за километр сквозило решимостью, я понял, что отделаться от него не смогу.
Втроем мы осматривали все дома, в которых кто-то жил либо стоящие пустыми. Еще утром мои ребята взломали замки в таких домах и все прочесали. Да что говорить, отдельно от нас Яну искало еще две группы, они точно так же ходили по всем зданиям.
Потому многие жители клана начинали выражать свое недовольство в открытую, особенно Вике, но стоило мне только посмотреть в сторону зарвавшихся волков или людей, как они замолкали и с улыбками сносили учиненный нами беспорядок в своих домах.
День плавно перетек в вечер, а затем и в ночь. Луна, с каждым днем становившаяся все больше, освещала лес вокруг нас, вообще, в отличии от моего настроения и тяжелой сложившейся ситуации, небо над головой было прекрасным — чистым, с множеством горящих на нем звезд. Было светло практически так же, как днем. А я стоял и сбивал носки туфель ударами о ствол многовекового дерева. Я не понимал, почему матушка-луна сегодня светит так ярко? Специально, чтобы я не опускал руки и продолжал поиски, или призывала успокоиться, встать и, затаившись, наслаждаться прекрасным видом?
Я не понимал, и меня это чертовски раздражало.
Почувствовал на плече чужую руку и за мгновение до того, как нанести удар, втянул запах пришедшего. Только он мог так незаметно подкрадываться ко мне, даже несмотря на перенесенную болезнь и до сих пор надломленное здоровье из-за той отравы.
— Уже можете так далеко уйти от дома, Николай Александрович?
— Что не сделаешь ради детей, Игнатушка. Пойдем в дом.
Несмотря на мягкость голоса, последняя фраза была приказом, невозможно было не услышать силу и сталь, сквозившие в этом распоряжении. Я еще раз пнул дерево со всего размаха, на этот раз коленом. Да, это отнюдь не боксерская груша, и будь я человеком, уже раздробил бы коленные чашечки, но я не человек, поэтому испытал лишь ноющую боль, как раз то, что нужно, чтобы хоть как-то притупить тянущее чувство, заполнившее грудь.