— Есть идеи относительно того, кто это мог быть? Ваше описание данного субъекта подходит половине молодых мужчин в Майами.
— Это верно. Но по счастью, нашему свидетелю удалось запомнить номера его машины.
— И на кого же они выписаны?
— С этого места история становится еще интереснее. Парня зовут Фелипе Брома, и он работает в службе безопасности мэра.
Теперь Винс понял, почему детектив не хотел, чтобы Алисия слышала их разговор.
— Вы уже разговаривали с Брома?
— Нет.
— А как насчет мэра?
— Тоже нет.
— И чего же вы ждете?
На линии установилось молчание, наконец Барбер его нарушил:
— Я работаю детективом уже довольно давно и привык доверять своим инстинктам.
— О чем же говорят вам ваши инстинкты?
— Есть только один способ узнать, что происходит в действительности. И разговоре мэром или его телохранителем этого не прояснит.
— Что конкретно вы предлагаете?
— Мне нужно переговорить с Фэлконом, — сказал Барбер. — При вашем посредничестве.
Винс обдумал это предложение.
— Сначала надо выяснить, захочет ли он разговаривать со мной снова. Захочет — тогда посмотрим.
— И еще одно. Ни слова об этом разговоре дочери мэра. Согласны?
Винс не знал в точности, что было на уме у детектива, но ему не улыбалось утаивать что-либо от Алисии. По крайней мере без исчерпывающих объяснений со стороны Барбера.
— Давайте сначала выясним, удастся ли разговорить Фэлкона. А там посмотрим, как повернется дело.
ГЛАВА 35
Постепенно Фэлкон начал понимать, что происходит.
Хотя электричество было отключено, в комнату сквозь щели в шторах проникало достаточно света, чтобы он мог рассмотреть лица своих пленников. Девушка в ванной комнате оказалась совсем не той страшной женщиной из прошлого, о которой он сначала подумал. Это была обычная девушка без имени, каких он в прежние времена знал во множестве.
— Похоже, у нее начинается лихорадка, — сказала Наталия.
— Замолчать! — гаркнул Фэлкон.
— В самом деле, надо пригласить к ней врача, — подхватил Тео.
Фэлкон странно на него посмотрел:
— Я уже говорил, что доктор считает ее состояние стабильным.
— О каком докторе вы постоянно говорите? Кто здесь доктор? Вы, что ли?
— Я что — похож на врача?
— На медика из приюта для бездомных? Даже очень.
Фэлкон одарил его злобным взглядом.
— Мне приходилось прежде встречать таких, как ты, клоунов, вечно достававших всех своими шуточками. Так что смотри, как бы у меня не кончилось терпение. Пристрелю.
Он переключил внимание на лежавшую в ванне девушку. Насмотревшись на нее, отвернулся и вновь принялся мерить шагами комнату. Черт, ни еды, ни денег, ни ожерелья. Свайтек заверил, что достал ожерелье, но теперь получить его будет гораздо труднее. А все из-за этого болтливого чернокожего парня. Он испортил ему игру, сообщив копам о «магическом» пальто. Кто в здравом уме отважится теперь явиться сюда с нужными ему вещами?
Девушка в ванне застонала.
— У нее поднялась температура, — сказала Наталия.
— И ей нужен врач, — вторил Тео.
— Заткнись! — закричал Фэлкон, наводя на него пистолет. — Ты меня уже достал, понимаешь?
В комнате нарастала жара. Складывалось впечатление, будто кто-то включил отопление на полную мощь, чего, конечно, не могло быть. Или могло? Вдруг копы начали нагнетать в номер горячий воздух сквозь вентиляционные отверстия? Они уже отключили воду и электричество; почему бы не пойти дальше и не превратить помещение в подобие духового шкафа? Он пересек комнату и приложил ладонь к вентиляционному отверстию в стене, но ничего не почувствовал, хотя пот продолжал градом катиться у него по лицу. И как только здесь, в Майами, люди в прежние времена ухитрялись жить в подобных бетонных коробках без кондиционеров? Это было свыше его понимания. Уж лучше обитать в брошенном автомобиле с выбитыми стеклами. Если тебе становится холодно, ты надеваешь пальто, если жарко — снимаешь его. Да, снимаешь… но только не сейчас. И не это пальто.
Он так его и не снял.
Из ванной послышались приглушенные рыдания, потом продолжительный стон. Фэлкон знал, что так стонут от боли, но к таким вещам привык и не обращал на них внимания. Впрочем, не совсем так. Когда-то он действительно считал, что подобные вещи его больше не трогают. Просто отказывался понимать значение всех этих рыданий, стонов и криков, доносившихся до него по ночам, мысленно возведя для защиты от них глухую, непроницаемую стену. Так и жил, обустроив в подсознании нечто вроде подвала, где запер все эти стоны и крики боли. Но стонущие, страдающие сущности, обитавшие там, год за годом поднимались по лестнице к двери, запиравшей этот подвал, кричали и колотили в нее. И вот в один прекрасный день запоры пали. И воспоминания нахлынули, словно волны прилива. Теперь все это уже не было только частью его прошлого. Образы находились с ним постоянно, и все у него в голове перемешалось: прошлое, настоящее, будущее…
«Ей нужен врач», — услышал он как сквозь вату чьи-то слова, но только еще больше запутался. Нынче настоящее являлось для него отражением прошлого. Или, если угодно, прошлое расцвечивало его настоящее. Сознание уже не воспринимало разницу между прошлым и настоящим, и воспоминания увлекли его в тот самый подвал, где когда-то хранились под спудом.
— Жаждешь свидания с Приснодевой? — спросил Эль Осо.
Вопрос имел точно рассчитанный эффект. Заключенная номер 309, молодая беременная женщина, была хорошо знакома с ужасами, происходившими у ног Девы Марии. Коллективное изнасилование перед статуей Приснодевы считалось весьма убедительным средством для внушения подрывным элементам женского пола простейшей мысли о том, что прежде они вели себя недостойно.
Эль Осо дал понять, что знает, о чем она подумала, предложив не волноваться.
— Приснодевы здесь нет, — сказал он успокоительным тоном, в котором, однако, проступали нотки извращенного удовольствия. — Здесь вообще больше не осталось дев — в этом нашем la casa de la bruja.
Толкнув в спину, он зашагал следом за ней по длинному темному коридору. Она обеими руками поддерживала свой большой живот: роды могли начаться со дня на день. В конце коридора они остановились, и Эль Осо открыл небольшую металлическую дверь. Как только та приоткрылась, тишину и темноту узилища прорезал пронзительный крик. Хотя со стороны его можно было принять за женский, Эль Осо знал, что кричит мужчина. Охранники любили шутить, что в их руках и мужчины визжат, как маленькие девочки.
— Хочешь посмотреть? — спросил он.
Они стояли в коридоре, и, чтобы увидеть происходящее, нужно было распахнуть дверь и войти в помещение. Оттуда, помимо воплей, неслись звуки танцевальной музыки, являвшие собой разительный диссонанс с теми кошмарными вещами, которые, судя по всему, там происходили.
Молодая женщина отрицательно покачала головой.
— Уверена, что не хочешь? Может, там человек, которого ты знаешь?
Об этом ей, судя по всему, не хотелось даже думать, но Эль Осо уже подметил, что ее оборона дает трещину. Так бывало всегда. Инстинкт предупреждал этих людей, что есть вещи, о которых лучше не знать, но в конце концов любопытство и стремление получить ответы на наболевшие вопросы брало верх.
— Пойдем, глянем.
Эль Осо говорил мягко, чуть ли не нежно, но вовсе не из сочувствия к ней. Напротив, ему доставляло удовольствие видеть, как расширились и тревожно заблестели ее глаза. Он легонько подтолкнул ее к комнате, из которой в этот момент снова вырвался крик. Такой громкий и продолжительный, что даже Эль Осо поморщился и дал себе мысленную установку не слушать, отключиться от него. Крик прекратился, только когда заключенный сорвал голос и уже не мог выражать своих страданий.
«Должно быть, парни добрались до половых органов», — подумал Эль Осо.
В комнате продолжала звучать танцевальная музыка.