Пихнуть в рот какую-то тряпку.
— Смирно лежи. Немцам скажешь, что партизан было трое. Понял?
Кивнул испуганно.
Забросить на спину неподъёмную торбу — пуда полтора будет. Сдёрнуть с немца автомат, нашарить за поясом гранату. И быстро-быстро в сугробы. Пройти, петляя как заяц, снова выскочить на дорогу, где на насте не остаётся следов, прислушиваясь и таясь пройти до перекрёстка, до другой дороги-грунтовки, по которой лес таскают, а уж с нее шагнуть в лес. Пусть теперь ищут — впереди ночь, не сунутся.
Всё… Теперь месяц, если не от пуза наедаться, если впроголодь, можно жить. А там… Там, глядишь, весна подоспеет или другой обоз. Такая партизанщина… Не победы ради — для жизни…
Лучше жить стало в Стране Советов, веселее. Города разрушенные отстроили, поля, осколками да минами засеянные, вспахали, карточки продуктовые отменили, цены чуть ли не каждый год снижаются, смешные комедии в кинотеатрах идут. После войны всё в радость — живи не хочу.
Но тянутся к Москве составы, в вагонах-теплушках солдаты на полках пухнут. Нет, не солдаты — сплошь офицеры-гвардейцы. Длинна дорога с хребтов уральских, не торопится поезд, на мелких станциях в тупичках отстаиваясь. Да и пассажиры не в претензии — харч есть, подъёмные выплачены, и водочка по дороге в сельмагах и ресторанах прикупается. Живи себе, не тужи.
А они вопросы задают:
— Интересно, куда нас?
— Возьми приказ да почитай, там всё прописано. Учёба у нас по линии политико-воспитательной работы, изучения трудов и повышения общекультурного уровня. Нормально всё — не в глушь, не в ЗабВО, в столицу едем, может, Большой театр увидим с балеринками или ГУМ.
— Я в ГУМе ни разу не был, а Москву только на параде видел, когда знамёна к стене бросал. Интересно по ней прошвырнуться.
— Так-то оно так, только непонятно, за каким нам вместо вагона с ручками и тетрадками прицепили в хвост вагон с оружием и цинками? А до того год по лесам натаскивали, как салабонов. Мы же не политработники, чтобы нас подковывать, мы боевые офицеры. За каким нам эта культурная учёба?
— Чтобы ты, неуч, жене про Третьяковку рассказать мог и чулки фильдеперсовые привезти. Не бери в голову, нас послали — мы едем. Под приказом подпись видел?
— Ну видел, Жукова.
— То-то. Константиныч знает, что делает и для чего нас по лесам и урманам гонял…
Тащатся, едут составы к Москве, загоняются на неприметные, за забором, станции.
— Первый взвод, выходи строиться!..
Подъезжают крытые армейские грузовики, развозят, растаскивают личный состав по лесным гарнизонам и лагерям, которых в Подмосковье как поганок.
— Выходи… Вот казарма, вот столовая, вот периметр. Из лагеря ни ногой, за самовольный уход — трибунал и партийный билет на стол. Родственникам о местонахождении не сообщать, ни с кем не общаться, связь через переписку раз в неделю. Вопросы?..
— Долго нам здесь… отдыхать?
— Столько, сколько надо.
Приехали бойцы — и пропали, как и не было их. И вроде ничего не происходит, но всё больше и больше «погон» оседает вокруг столицы, и что это за люди и для чего сюда прибыли — никто толком не знает. Кроме тех, кому положено знать. Тревожное время, непростое, а когда оно простым было? Русь-матушку всегда трясло, и людишки на дыбу отправлялись…
— ЧП у нас, Пётр Семёнович.
— Что такое?
— Дальний дозор людей обнаружил, вроде они в форме лесников, но при армейском оружии и ведут себя странно: далеко не уходят, возле шарашки шныряют, ночуют в шалашах, костры не разводят, не курят, мусор за собой закапывают.
— Сколько их?
— Трое.
— Дозор не засекли?
— Нет, наши глубоко зарылись, их без собак не сыскать. Что теперь делать? Дальше следить?
— Следить можно, только что мы выследим? Лесники тут, да еще по трое, бродить не станут. Здесь и леса-то почти нет. По нашу душу они пришли. Ну или, может, шпионы американские. Брать их надо.
— А если…
— А если не взять, то они что-нибудь обязательно нароют или на дозор наш наткнутся. А так мы хоть знать будем, кто они такие. Брать по-тихому, и чтобы без следов.
«Лесников» повязали на рассвете прямо в шалаше, пикнуть им не дали. Дело это нехитрое для тех, кто десятками «языков» через нейтралку таскал в недавней войне — пристукнули слегка, заткнули рты кляпами, взвалили на плечи и пошли не спеша по заранее намеченной тропке, ветки с пути отодвигая, чтобы случайно их не сломать или лист не обронить. А пара бойцов сзади следы замела и перцем от собак присыпала. Ну, а к утру или днём дождик пройдёт, и вообще никаких следов не останется — были лесники да сгинули.