Несмотря на уже полученное и завизированное отцом разрешение, Кир ни разу не ходил к иллюзорным галмам. Морок там наводился крайне искусно, полнота ощущений гарантировалась производителем — корпорацией-монополистом «Ганнэден»[4], но Кир не желал обманок. Он вожделел Шав и осознавал это — равно как и то, что желание его преступно, поскольку в своих мыслях он посягал на собственность отца. «Ибо сказано: кто смотрел на чужую галму с вожделением, тот уже прелюбодействовал с ней в сердце своём, а значит, предавал равного ради мёртвого». Идиоты! Это Шав-то — мёртвое? Да к её рукам трава тянется, и цветы поют, когда она рядом с ними проходит!
От ветхозаветных талмудов несло прелью веков, их запросто можно было скинуть в самый тёмный сундук сознания и благополучно забыть, но оставалась объективная реальность, от которой так легко избавиться не получалось.
Думать о том, что сейчас происходит между Шав и отцом, было крайне неприятно. А в том, что это вот самое, крайне неприятное, между ними происходит, можно было не сомневаться — после каждой ссоры отец призывал Шав, закрывал свою часть дома куполом оглушения и не отпускал её от себя порой до целых суток…
Кир вскочил на ноги и с силой стукнул кулаком по стволу дерева. То в ответ осыпало его дождём сухих листьев. Просторный купол начарованного Шав неба потемнел, низко над горизонтом уже прорезались первые вечерние звёзды, и в столовой ощутимо посвежело. «Ничего себе… А дождь с этого неба может пойти? Надо же, ночь такая красивая, всё как будто настоящее, а не наведённое…Ой-ё, ещё ж истор-рия сотворения, совсем забыл!» — Кир тяжело вздохнул и медленно поплёлся к выходу. Ходить через стены больше не хотелось, устал. Вечер очевидно не задался, а ведь как здорово всё начиналось, а? Шед, шед, шед!
Дом Аш-Шера сложно было назвать уютным — хотя для элоимов подобного понятия попросту не существовало. Весь предметный мир, окружавший их, был функциональным, и только. Да и к чему было тратить время, намерения и — самое важное — энергию на то, что не имело никакого практического смысла для вечно занятых своей работой мужчин. Творческие порывы, если таковые возникали, с успехом реализовывались во внешних, созданных мирах, и наблюдать запущенные там эксперименты было куда как приятнее для самолюбия творцов, нежели в редкие минуты отдыха сидеть у камина, бесполезного в комфортном климате рукотворного эдема. Если у отдельных элоимов (в любой семье не без урода) изредка и возникали крамольные помыслы о мелком мещанском счастье, то они их осуществляли втайне, вкладывая во вновь создаваемых галм дополнительные контуры хозяйственности и эстетического вкуса. Однако Аш-Шеру подобные устремления подходили не более, чем священному орлу — седло, поэтому оставалось только гадать, откуда в Шав все эти многочисленные таланты. Её дизайнерские находки всякий раз изумляли Кира, да и садоводом она была отменным, не брезговала землёй, ей нравилось возиться с семенами, скрещивать, опылять, прививать. Насколько Кир мог судить, исходя из своего скудного опыта, прочим галмам подобное не было присуще. По счастью, Аш-Шер, вечно поглощённый своими проектами, никогда не обращал внимания на перемены в доме и саду — до тех пор, пока вовремя получал горячий обед, уход и сексуальную разрядку. Можно было не сомневаться, что Шав ни о чем из перечисленного не забывала. Отец редко бывал дома, львиную долю его времени занимали контроль над созданными мирами и плановые инспекции в миры своих стажеров, так что перетерпеть несколько дней его пребывания было не так уж и сложно. Н-да. Ключевое слово — было. Теперь же — стоило только подумать, что Аш-Шер сейчас с Шав, и кулаки сжимались непроизвольно. Кир мысленно выругался — и не удержался-таки, оглянулся по сторонам. В нём до сих пор жил детский страх перед Всевидящим и Всеслышащим Творцом Всего Сущего, хотя саму идею существования такого творца Кир не так давно отверг как несостоятельную. Однако в тёмном многомерном пространстве дома даже не детские страхи имели право на существование — отец часто пренебрегал закрытием порталов, поэтому при пеших прогулках запросто можно было нарваться на уродливого выходца неизвестно из каких миров и времён. Добро, если это были всего лишь драконы, их Кир уже научился развоплощать. Правду сказать, пришельцы в любом случае особой опасности не представляли, поскольку в силу иной природы в мире элоимов распадались в течение нескольких минут, но встречи с ними удовольствия не приносили. Тем не менее, хождение по дому пешком допускалось, хотя и не приветствовалось — незрелые элоимы должны были неустанно практиковать свои умения, а телепорт следовало отточить до совершенства уже к концу этого семестра.
4
От иврит. «ган эдэн»: «ган» — сад, «эдэн» — нега, наслаждение, «эдна» — блаженство, покой.