— Ты хорошо выглядишь, Хэнк, — говорит Хейзел, набирая что-то в своем телефоне.
— Я собирался сказать то же самое, — отвечает он, но его глаза отрываются от моих и путешествуют вниз по моему телу.
Я в платье, которое одолжила мне Наталья, из шифона лавандового цвета на одно плечо, длиной до икр. Генри заставляет меня чувствовать, что вокруг больше никого нет. И это не только потому, что он хорошо выглядит. Чертовски хорошо. Великолепный, сексуальный, мужчина мечты — всё это точные способы описать его, но в то же время совершенно неточные, потому что он гораздо больше, чем это. Но когда я смотрю на него, моё сердце взлетает, и всё кажется возможным.
— Привет, Генри, — Майя машет рукой, привлекая его внимание и спасая нас обоих от самих себя.
— Привет, — говорит он, вспоминая, где мы находимся. — Точно, хорошие манеры.
— Он всё время их забывает, — Чарли ухмыляется, смотря на меня. — Интересно, почему это?
— Надеюсь, вы не возражаете, но они хотели присоединиться, — перебивает Генри свою кузину, прежде чем она предпримет ещё одну попытку смутить его. — Хейзел Пак, Майя Акоста, Луна Валенсуэла, это моя очень надоедливая маленькая кузина Шарлотта Флинт.
— Маленькая кузина? Мне девятнадцать! — стонет она.
— А этот парень, который приехал сюда из 1920-х — мой брат Тревор.
— Почему ты это так ненавидишь? — спрашивает Тревор, поправляя темно-серую фетровую шляпу и отряхивая воображаемую ворсинку со своего плеча.
— Его пышная задница хочет быть единственной, кто хорошо выглядит, — дразнит Чарли.
— Я старший брат Генри, — поправляет Тревор.
— Не уверен, что это имеет значение, — Генри ухмыляется, чтобы позлить его. — Поскольку я выше.
— Едва ли.
— Нет, Хэнк определенно выше, — вмешивается Хейзел, оценивая их рост с закрытым глазом.
— Ты всегда мне нравилась, — подмигивает Генри, затем поворачивается к своей семье. — Ребята, эти чрезвычайно талантливые дамы написали “De East LA”.
— Книга, — Хейзел показывает на меня рукой.
— Сценарий, — добавляет Майя, указывая на себя и Хейзел.
Тревор просто кивает нам. Чарли подходит, чтобы обнять каждую. Она выглядит такой хорошенькой в комбинезоне цвета слоновой кости с длинным рукавом и золотых туфлях на высоких каблуках. Её вьющиеся от природы волосы уложены в пышное афро.
Обнимая меня, она спрашивает:
— Почему Генри снова нас знакомит?
— Наши отношения останутся между нами, — шепчу я в ответ. — Пока.
Она выгибает бровь, смотря на меня, но больше ничего не говорит. Майя позади неё предлагает взять два такси. Если она торопит нас, то, должно быть, потому, что голодна.
— У меня есть машина, — заявляет Тревор.
— Трев, милый, в ней четыре места, — Чарли обходит его и похлопывает по руке.
Он сбрасывает её руку.
— Вообще-то, пять.
— Я знаю, мы только что познакомились, — Хейзел ухмыляется — Так что я пока не собираюсь тебя обзывать, но нас шестеро. Если только Луна снова не оседлает Хэнка? Я имею в виду его колени, — поправляется она, переводя взгляд между нами, надеясь, что мы что-то выдадим.
— Что с тобой не так? — шиплю я, слишком раздраженная, чтобы обращать внимание на то, что краснею.
— Значит, два такси, — заявляет Тревор.
Хейзел и Тревор идут впереди, споря о возможных местах для сидения. Чарли нарочно спрашивает Майю о её наряде, потому что она любит моду и искренне интересуется, особенно о колье, но также и для того, чтобы дать нам с Генри пару минут побыть наедине. Я знаю это, потому что, обнимая Майю за плечи, она подмигивает нам.
Мы с Генри плетемся позади. Его рука касается моей, пока мы идем. Я так нервничаю. И взволнована. Когда его рука находит мою поясницу, он наклоняется и шепчет:
— Ты выглядишь божественно.
Низкий рокот его голоса вызывает во мне теплую дрожь.
— Ты тоже, — шепчу я в ответ, улыбаясь ему. То же лихорадочное возбуждение поднимается каждый раз, когда он со мной. — Кстати, я прослушала твой плейлист.
Посмеиваясь, он проводит руками по волосам.
— Это твой плейлист, — ухмыляется он. — Я приготовил его для тебя. Итак, что ты думаешь?
Я до сих пор не могу поверить, что он это сделал. Долбаный плейлист! Сказал, что начал его в самолете после Оклахомы и закончил в Нью-Йорке, хотя я уехала.
— Мне действительно понравилось.
Он улыбается.
— Правда?
Я киваю. Это весело, игриво и романтично. Что-то вроде милой мальчишеской улыбки, которой он одаривает меня.
— Только одна песня немного сбила меня с толку, — признаюсь я.
Его смех звенит между нами.
— Которая из них?
— Pitbull “Я знаю, что ты хочешь меня”?
Генри хихикает, а я просто смотрю на него, совершенно очарованная. Я хочу осыпать его поцелуями за то, что он составил для меня плейлист. Никто раньше не делал этого для меня.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Это подходит, — улыбается он.
Впереди нас Чарли проходит через вращающиеся двери. Майя следует за ней. Несколько человек выходят прежде, чем мы подходим к ним. Мы вместе входим в небольшое пространство, и моё тело покалывает везде, где оно почти касается его.
— Правда подходит, — соглашаюсь я, борясь с жаром, приливающим к моему лицу. Генри снова хихикает.
— Что? — спрашиваю я его.
— Я нервничаю, — признается он с очередным смешком. — Как будто мне снова пятнадцать или что-то в этом роде.
Я точно знаю, что он имеет в виду.
Тихий вздох срывается с моих губ, когда его рука тянется к моей. Контакт короткий, нежный, усиливающийся с каждой секундой. Пальцы медленно, мягко соприкасаются, теплая кожа к теплой коже. Когда его пальцы скользят между моими, он улыбается мне сверху вниз, и я чувствую, что парю.
Вот тогда-то он их и видит. Конечно, он видит их раньше меня — я их не ищу. В любое другое время Генри заметил бы их ещё до того, как вошел во вращающиеся двери, но он был слишком сосредоточен на мне. Он признает это позже.
— Мне очень жаль, — бормочет Генри, вырывая свою руку из моей, а затем уходит.
Я так поражена. Должно быть не менее тридцати-сорока камер, направленных на Генри, когда он выходит из отеля. К счастью, моя голова была повернута в сторону, а это значит, что даже если кто-то и сфотографировал меня рядом с ним, он не уловил моей реакции. Быстро придя в себя, я направляюсь прямо к Хейзел и Майе.
— Иди со своими друзьями. Встретимся у Авы, — прошептал Генри, прежде чем нас обдало свежим воздухом. Он исчез вместе со своим братом и кузиной в море сверкающих камер.
— Они такие чертовски раздражающие, — рычит Хейзел сквозь едва приоткрытые губы, но выражение её лица остается безмятежным.
Майя говорит тихим шепотом.
— Они всегда хотят реакции. Не показывай им, что они тебя беспокоят, — тихо добавляет она, а затем её лицо превращается в маску безразличия.
Я выдыхаю через нос и иду рядом с Майей, пока мы не добираемся до такси. Я всё ещё вижу пятна от нескольких направленных на нас вспышек, но большинство людей, вооруженных камерами, следуют за машиной Генри.
Оказавшись в безопасности нашего собственного такси, я оборачиваюсь, ища его в толпе. Камеры снова вспыхивают, на мгновение ослепляя нас. Майя легонько постукивает по моей ноге своей, чтобы привлечь моё внимание.
— Mira hacia adelante (с исп. Смотри вперёд), — шепчет она, прикрываясь рукой.
Я смотрю вперед, пока мы не выезжаем из отеля на людные улицы Лондона. Две машины, следовавшие за нами, теряют интерес через несколько кварталов, оставляя нас одних.
— Что, чёрт возьми, это было?!
В кои-то веки я полностью согласна с Хейзел. Уголки губ Майи опущены вниз.
— Надеюсь, они не преследуют Генри.
— Конечно, преследуют! — рявкает Хейзел. — Чёрт.
— Почему они преследуют его? — спрашиваю я Майю. Хейзел разговаривает по телефону.