Луна подталкивает телефон ко мне.
«НОВАЯ ДЕВУШКА?»
— Луна, — все остатки хорошего настроения покидают меня. — Мне так жаль.
Тревор рычит, или стонет, или издает звук, не менее тревожащий.
— Чёрт возьми! Почему ты извиняешься перед ней? Она должна извиняться перед тобой! — он скрещивает руки на груди, потому что теперь он в ярости. — Из-за неё ты ведешь себя как глупый школьник! Это одна из самых глупых вещей, которые ты мог совершить!
Я встаю.
— Я не понимаю, в чём проблема. Мы подадим на них в суд, как и раньше.
— Ущерб уже нанесен! — Трев поворачивается к Луне. — Тебе нужно подписать NDA.
Явно сбитая с толку, Луна смотрит на меня.
— Соглашение о неразглашении, — объясняю я. — И тебе не нужно ничего подписывать.
Тревор проводит рукой по лицу.
— Это из-за продажи книги?
Она вскидывает голову.
— Что, прости?
— Продажи книги выросли, не так ли? — Тревор обвиняюще смотрит на неё.
Луна скрещивает руки на груди.
— Да, на прошлой неделе.
— Правда? — я не отрываю глаз от её лица. Снова сажусь рядом с ней, надеюсь, она видит, как я горжусь ею. — Луна, это потрясающе!
— Спасибо, — в её легкой улыбке сквозит застенчивость. — Это довольно круто. Дженнифер только что прислала по электронной почте результаты за прошлую неделю.
— Мы отпразднуем в Париже!
— Нет, не отпразднуете! — рявкает Тревор, портя нам хорошее настроение. — Что значит "отпразднуем"? Мне нужно показать вам другие статьи от таблоидов? — он снова переводит взгляд на Луну. — Ты не ответила на мой вопрос…
— Следи за своим тоном, — предупреждаю я, вставая.
— Это из-за того, что ты продаешь больше книг?
Это абсурдно. Луна выглядит так, будто вот-вот ударит его в лицо, потому что это самая идиотская идея на свете. Ей удается сохранять самообладание.
— Нет, — она тоже встает. — То, что здесь происходит, — она на мгновение встречается со мной взглядом. — Не имеет никакого отношения к моей книге.
Тревор качает головой.
— Ты не можешь быть такой наивной.
— Эй, — я повышаю голос. — Не надо.
Я понимаю, что мой брат всего лишь заботится обо мне в своей чрезмерной манере. Однако я не позволю ему или кому-либо ещё относиться к ней неуважительно.
— Ты думаешь, всё это…ты думаешь, я с Генри, чтобы увеличить продажи книги? — Луна с отвращением произносит эти слова. — Que hombre mas pendejo. (с исп. Что за мудак)
Думаю, мой брат вывел её из себя.
Тревор массирует переносицу, прежде чем ответить.
— Почему ты с моим братом?
— Ты серьезно?
Я беру её за руку.
— Л, ты не обязана отвечать на этот вопрос.
Взгляд, который она бросает в мою сторону, неожиданный.
— Я совсем не против ответить, — уверяет она меня, затем поворачивается к Тревору. — Ты хочешь знать правду?
— Всегда.
— Ты видел своего брата? — спрашивает Луна сердитым тоном. — Это риторический вопрос. Послушай, возможно, ты не в состоянии оценить Генри так, как все мы, но я скажу тебе…Он невероятно, неимоверно, до смешного хорош собой.
Выражение лица Тревора меняется, будто пахнет чем-то неприятным. Я прикрываю рот, чтобы удержаться от смеха. Луна продолжает.
— Я не преувеличиваю, когда говорю, что он самый красивый человек, которого я когда-либо видела.
Я больше не скрываю свою реакцию и улыбаюсь от уха до уха.
— И я имею в виду не только внешность.
Моё сердце готово выпрыгнуть из груди. Луна не может встретиться со мной взглядом, хотя и чувствует, что я смотрю на неё. Я знаю, что она знает, потому что она поправляет свои волосы. Это то, что она делает, когда стесняется меня.
— У Генри такое большое сердце и блестящий ум, — зеленые глаза встречаются с моими на долю секунды, прежде чем она продолжает. — С ним весело, и… — её щеки розовеют, и я понимаю, что она, должно быть, очень зла, раз так много говорит. — Его поцелуи подобны извержению вулкана.
Моя грудь раздувается от гордости.
— Плюс, у него самый сексуальный голос…
— Ладно, прекрати, — бормочет Тревор, массируя виски.
Я выпрямляюсь, отправляя в рот Skittles, наслаждаясь очевидным дискомфортом Трева.
— Это было слишком по многим причинам, — бормочет Тревор.
Луна сердито смотрит на него.
— Ты спросил.
— Мне жаль, что я спросил.
— Тебе жаль? — она хмурится, всё ещё в ярости, но вскоре печаль сменяет гнев. Вот почему я заключаю её в объятия. — Я рассказала тебе то, чего даже не говорила… — Луна делает глубокий вдох и выдох. Лишь после этого она смотрит мне в глаза. — Как насчет того, чтобы притвориться, что ты ничего этого не слышал?
Многим людям не нравится чувствовать себя уязвимыми, но Луна старается полностью избегать этого. Делиться всем этим для неё было нелегко.
— Как насчет того, чтобы продолжить? — я ухмыляюсь, пытаясь поднять ей настроение.
— Пожалуйста, не надо, — бормочет Тревор, поднимая руки.
— Послушай, я не знаю, в чем твоя проблема, но я не собираюсь причинять Генри вред, — Луна скрещивает руки на груди.
— Докажи это.
Поджав губы, она качает головой. Затем мы с ней говорим одновременно.
— Мне не нужно тебе ничего доказывать, — огрызается она в тот же момент, когда я спрашиваю:
— О чем ты?
Я улыбаюсь своей девушке, зная, что она действительно была бы любезна, если бы Трев просто спросил, а не обвинял её.
Тревор практически игнорирует мой вопрос.
— Ты сделаешь это не для меня., — заявляет он.
Мне не нравится, как это звучит. Когда я встречаюсь взглядом с Луной, я знаю, что ей тоже не нравится.
Глава 27
ТРЕВОР
Генри улетел в Париж. Луна осталась в Лондоне. Он взбешен, и мне абсолютно наплевать, что она чувствует, но всё уладилось. Это означает, что ситуация под контролем и дальнейшего пиар-ущерба удалось избежать.
По крайней мере, на два дня.
Как только Генри возвращается домой, начинается всё то же дерьмо. Мой брат-идиот хочет гулять со своей “девушкой”. Так он называет её сейчас. Не имеет значения, как, почему, где и когда я пытаюсь объяснить, почему это плохая идея. Каждое моё замечание опровергается. Все до единого.
По крайней мере, у неё хватает здравого смысла остаться дома. Кажется, она хочет избежать внимания. Я на это не куплюсь. Иначе зачем связываться с кем-то вроде Генри? Особенно когда это пойдет ей на пользу?
И есть комната наверху. Я не знаю, что задумал мой брат, но для этого нужны замок и ключ. Если он не работает или не с Луной, он там, наверху. Возможно, что-то строит. Он постоянно что-то строил, когда мы были детьми. Птичник, собачий домик, мамин сад. Он так же умело обращался с пилой и молотком, как с футбольным мячом. У парня, без сомнения, талант. Но как только он открыл для себя актерское мастерство, всё остальное перестало иметь значение. Он делает то же самое с этой девушкой. Это проблема.
Каждый раз, когда я жалуюсь на неё, я знаю, что за этим последует. Точно знаю, что мой брат собирается мне сказать.
— Тебе нужно быть повежливее, — выдыхает Генри.
Точно по сигналу.
Я раздраженно выгибаю бровь.
— Тебе нужно быть умнее.
— Я веду себя умно. Она делает меня счастливым.
Вот такое дерьмо. Почему так всегда?
— Ты знаешь её месяц! — глубоко вдыхая, я скрещиваю руки на груди, чтобы не придушить тупицу.
— Я знаю её гораздо дольше, — настаивает Генри. — Мы познакомились ещё в Лос-Анджелесе.
Возможно, он говорит правду. В конце концов, прошло много времени с тех пор, как у него с кем-то были отношения. После провала его последних отношений он перестал валять дурака и серьезно занялся своей карьерой.
Это было великолепно. Никаких отвлекающих факторов. Никаких глупостей. Им движет только работа. Мишель считает, что роль Генри в "White Memorial" могла бы принести ему "Эмми". Роль Бенджамина, если он сыграет её правильно, гарантированно принесет ему номинацию на "Оскар". Возможно, даже привезет домой трофей.