— Он сказал, что ты хорошо сосешь член.
Я бормочу себе под нос серию оскорблений.
— Что ты сказала? На это? — дышу я, испуганный, в ужасе от того, что она чувствует. Лиаму не нравилось, что я би, он часто расспрашивал меня, пытался пристыдить меня за это.
Зеленые глаза устремляются на меня, а затем так же быстро отводятся. Луна несколько раз прочищает горло.
— Ну…Я сказала, что, эм, ты тоже хорош в ласкании киски, — бормочет она, но я понимаю её достаточно ясно. — Послушай, Генри, прежде чем ты расстроишься, просто знай, что я знаю, что не должна была этого говорить. Это оскорбительно на многих уровнях. Он просто…выводил меня из себя своим глупым выражением лица, и я называю его Джоном! — добавляет она насмешливым тоном. — Я просто хотела, чтобы он заткнулся на хрен.
Я ничего не отвечаю. Я слишком занят, пытаясь сдержать смех. Я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть выражение лица Лиама, когда Луна сказала ему эти слова.
— Так что… — она снова прочищает горло. — Мне действительно жаль. Это было глупо и незрело и…
В мгновение ока я вскакиваю с кровати и заключаю её в огромные объятия. Я заключаю её в свои объятия, благодарный, испытывающий облегчение. Когда я открываю рот, чтобы объяснить, что я чувствую, я останавливаюсь, делаю глубокий вдох, а затем крепче обнимаю её. Потому что принятие Луны значит всё.
— Л, тебе не за что извиняться. Он был мудаком.
— Да, был, но мне не следовало говорить о тебе таким образом.
Я поднимаю её с пола. Как она может думать, что обидела меня? Это не так. Абсолютно. То, что она сделала, намного лучше. Она защищала меня единственным способом, который могла придумать. Несмотря на намерения Лиама, она не отвергает меня, не презирает за то, кто я есть. Вместо этого она беспокоится, что расстроила меня, обеспокоена тем, что оскорбила меня. Если бы я уже не был влюблен в неё с первого взгляда, то влюбился бы сейчас.
Я улыбаюсь ей, моё сердце переполнено. Осторожно кладу Луну на кровать и забираюсь следом.
— Ты правда так думаешь? — спрашиваю я, стягивая с неё свитер через голову.
— Да, это оскорбительно…
— Нет, я имею в виду, — я прочищаю горло, продолжая раздевать её. — Ты действительно думаешь, что я хорош в ласкании твоей киски?
— Ох, — она сглатывает. — Ты про это? ДА. Очень.
— Ты покраснела, Луна? — спрашиваю я, и мой голос звучит так же низко, как соблазнительный шепот, от которого на вся таёт.
— Нет, я…может быть, немного, — выдыхает она, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать её в шею.
— Ты представляешь это? — спрашиваю я, касаясь губами мочки её уха. — Моё лицо между твоих ног, мой язык лижет тебя, пожирает тебя…
— Генри…
Это сдавленный звук.
Она лежит посреди кровати, полуголая, извивающаяся. Член у меня в штанах стоит, но с этим придется подождать. Всё моё внимание сосредоточено на ней, на том, чтобы доставить ей удовольствие.
— Ты хочешь, чтобы я сделал это снова?
— Да, — отвечает она прежде, чем я заканчиваю задавать вопрос.
Член в штанах подергивается.
Луна нежно обхватывает моё лицо обеими руками.
— Но я сожалею о том, что сказала, и о своем поведении по отношению к тебе внизу.
— Тебе не нужно извиняться. Ты была расстроена. Мы оба иногда будем расстраиваться. Это часть… — я чуть не говорю “любви к кому-то”, но останавливаю себя. Я не хочу, чтобы мои первые слова показались ей реакцией на этого мерзавца. — Это часть того, чтобы быть с кем-то.
У неё вырывается что-то вроде всхлипывания, и Луна прячет лицо у меня на груди. Я прижимаю её к себе.
— Я была расстроена. Я хотела надрать задницу ему и тебе за то, что ты был с ним. Я уверена, что есть гораздо более приятные парни, с которыми можно быть вместе, — поспешно признается она, и тот факт, что она чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы поделиться своими мыслями, наполняет моё сердце надеждой.
Я улыбаюсь ей, но она опускает взгляд. Несколько слезинок стекают по её щекам.
— Эй, всё в порядке, — я крепче обнимаю её, мои руки скользят по её теплой, мягкой коже. Я целую её обнаженное плечо. — то не всегда легко — быть способной выразить словами то, что ты не готова говорить.
— Не думаю, что сейчас я готова к чему-то ещё, — шепчет она дрожащим голосом.
— Тебе нужно, чтобы я ушел? — спрашиваю я.
Я ненавижу, что она так себя чувствует. Я бы хотел, чтобы она могла заглянуть в моё сердце, потому что она там единственная. Я бы хотел показать ей свои мысли — все они сосредоточены вокруг неё. Однако я пока отложил в сторону свои собственные чувства, чтобы убедиться, что любая боль, любое огорчение, любое горе, с которыми она имеет дело, скоро пройдут.
— Я буду внизу, — говорю я, целую её в лоб, прежде чем выскользнуть из постели.
— Нет, пожалуйста.
— Луна, всё в порядке, если ты хочешь побыть одна прямо сейчас.
— Но… — она тянется к моей руке и произносит слова, застрявшие у неё в горле, изо всех сил стараясь удержаться. — Не уходи.
Моё сердце снова бьется, и воздух врывается в легкие.
— Я не уйду.
Луна поднимает свой пристальный взгляд, чтобы встретиться с моим.
— Можешь… — она нервно прикусывает губу.
— Если я смогу, я сделаю это, — заверяю я её, снова садясь рядом. — А если не смогу, я найду другой способ.
— Можем ли мы просто…лечь рядом друг с другом? Пожалуйста.
Каждую ночь, думаю я.
— Конечно.
Я ложусь на кровать, увлекая Луну за собой. Я обнимаю её обеими руками, используя своё тело как одеяло, чтобы согреть её, как щит, отгоняющий всё плохие мысли.
— Так нормально? — спрашиваю я.
— Так идеально.
Глава 30
ЛУНА
Утром, до того, как взошло солнце, до того, как зазвонил будильник, я встаю, одеваюсь и ухожу. И всё это, пока Генри ещё спит.
Я не могу перестать прокручивать в голове своё поведение, не съеживаясь. Позволить Генри увидеть меня в самом слабом виде, мою неуверенность, выставленную напоказ подобным образом? Я не знаю, что чувствую сильнее — стыд, смущение или злость.
Но…он не…Генри не отмахнулся от меня или моих чувств.
Я здесь ради тебя, казалось, говорили его глаза.
Его улыбка была успокаивающей. Ты можешь доверять мне, это успокоило меня.
Переживая всё заново, я чувствую себя опустошенной и измученной, как будто мне нужно поспать несколько дней, чтобы восстановить силы. Прошлой ночью я хотела поблагодарить его за то, что дал мне время всё обдумать, но если бы я это сделала, я знала, что не смогла бы удержаться от слез. И всё же я, чёрт возьми, продолжала плакать.
Я стараюсь не думать об этом, но, конечно, это всё, о чём я могу думать. Это и его глупый бывший парень.
Было ещё очень рано, когда Генри вошел в конференц-зал. Хотя формально я работаю над своим вторым романом, на самом деле я ещё и прячусь. Я знаю это, и он это знает.
Обычно в этом месте полно народу. Это милое уединенное местечко вдали от съемочной площадки. Но, конечно, сегодня здесь пусто, что каким-то образом усугубляет тот факт, что я игнорировала его сообщения и звонки.
— Привет, как проходит твоё утро?
Даже если бы я не слышала и не видела, как он вошел, я бы все равно знала, что это он. Я бы узнала сексуальную хрипловатую интонацию его голоса где угодно. Я бы заметила этот его неповторимый аромат — чего-то чистого и свежего с оттенком сандалового дерева.
Мои глаза медленно добираются до его лица. Как будто это имеет значение.
— Привет, — выдыхаю я, поначалу нервничая, но улыбка, которая появляется на моем лице, вполне искренняя. Потому что смотреть на него — всё равно что стать свидетелем чуда и впервые увидеть захватывающий вид, причем совершенно неожиданно.
— Ты ушла до того, как я успел приготовить тебе завтрак, — игриво отчитывает Генри, ставя горячий латте и пакетик Pan Dulce (мексиканский сладкий хлеб) на стол рядом с моим ноутбуком. — Купил это в той маленькой пекарне, которая тебе нравится.