— Гребаное дерьмо!
Она игнорирует мою вспышку.
— И тебя обвиняют в этом. Почему ты так рано вернулась домой? Как будто это моя вина, что он по уши втрескался в мою лучшую подругу.
Чёрт возьми, что мне сказать? Что я могу сказать?
— Парень из Бостона, — она ухмыляется, и я не знаю, как ей это удается, но я подыгрываю ей.
— Бостон? — кричу я, и в моих глазах вспыхивает боль. Значит, похмелье всё ещё сильное. — Это была твоя первая ошибка.
— Да, — она снова замолкает.
Я не хочу больше ничего слышать. Я не приспособлен для такого.
— Прости, я знаю, ты не спрашивал.
— Нет, не извиняйся, — вот же чёрт. — Что случилось потом?
Она качает головой По телевизору показывают, как Гибсон выходит на поле в конце девятого раунда.
— Ты зашла так далеко.
— Больше нечего сказать. Это было больше двух лет назад. Я была в замешательстве. Ходила к психотерапевту. Думала, что со мной всё в порядке. И всё же я не хотела встречаться или что-то в этом роде, — она вздыхает. — Оно того не стоило, но потом…
— Мои последние серьезные отношения были в старших классах, — признаю я. — Так что я, наверное, не лучший человек для того, чтобы давать советы, но если тебе кто-то нравится, а ты нравишься ему…
— Да, возможно.
Сейчас отличный шанс, поэтому я рискую.
— Так…потом случился Генри?
Луна качает головой.
— Нет, он… — её глаза встречаются с моими.
— Я имею в виду, это вроде как очевидно, — ухмыляюсь я. — Так…он женщина-кошка для твоего Бэтмена? Чувак довольно сексуальный.
Неожиданный звук её смеха разносится по квартире. Я смотрю на неё и не замечаю, что она швыряет подушку мне в голову, пока она не отскакивает от моего лица.
— Не хотел на тебя давить, прости. Надо было сначала спросить, всё ли в порядке.
Предупреждение было бы не лишним.
— Теперь я чувствую себя отвратительно, — вздрагивает она. — Мне нужно встать и подвигаться.
— Ты собираешься на пробежку, типа, прямо сейчас?
Она одаривает меня слабой улыбкой, но это уже что-то.
— Либо я буду бегать там, либо превращусь в рыдающее месиво здесь.
— Не забудь свой свитер, — я машу рукой.
Через несколько минут Луна уже в спортивной одежде выходит за дверь. Генри выходит в гостиную.
— Как много ты слышал? — не могу прочитать выражение его лица. Не знаю, из-за похмелья или из-за её рассказа.
— Я услышал достаточно.
— Что-нибудь сделаешь по этому поводу?
Приподняв бровь, Генри просто кивает.
Чёрт.
Глава 42
ЛУНА
Съемки Генри закончились, но я там больше не появлялась. Я не просто не могла быть там. Особенно после того, как мы оба в последний раз были на съемочной площадке.
Вместо этого я делаю то, чего избегала, и звоню своему психотерапевту.
У нас был долгий разговор. Продуктивный. Правда. Но в то же время и тяжелый. Рассказывать ей всё…было утомительно.
Я никогда не была из тех, кто любит поговорить, поделиться и открыться. Это не то, что для меня естественно. И всё же я знаю, что это единственный способ пройти через это.
Доктор Гонсалес напоминает мне, что всем нам время от времени нужна помощь.
— Исцеление не линейно, — говорит она. — Бывают взлеты и падения, хорошие дни и плохие.
Кажется очевидным, не так ли? Но когда ты находишься в самом разгаре дерьмового дня, трудно найти хоть какой-то яркий свет в тёмном мире. По крайней мере, для меня это так. Было. Есть.
— Я кое-кого встретила, — выпаливаю я. Я не планировала упоминать Генри. — Я имею в виду, что теперь всё кончено, но…
Первый терапевт, с которым я работала, просто ответил бы: “Давай обсудим это на следующей неделе”, или что-то подобное. Доктор Гонсалес любезно уделила мне несколько минут своего времени.
— Но что? — спрашивает она.
Я не вдаюсь в подробности.
— Позволь мне спросить тебя вот о чём, Луна: что мешает тебе разобраться во всём?
Я. Проблема во мне. Словно услышав меня, она заявляет:
— В том, через что ты прошла, нет твоей вины…
— Я знаю, — огрызаюсь я, грубо защищаясь. — Прости.
— Это была не твоя вина, — медленно повторяет она, чтобы я выслушала и поняла. — И ты этого не заслужила.
Каждый раз, когда я слышу эти слова, у меня сводит живот. Сначала я им не верила. Как я могла? Но я добираюсь до цели. Я пытаюсь.
Как только я прилечу обратно в Лос-Анджелес, мы возобновим наши еженедельные сеансы.
Чувствуя себя намного легче после нашего разговора, я звоню сестре. Не знаю, сколько времени я рассказываю ей о Генри. Немного поздно, но мы всегда всё рассказывали друг другу, и всё же я многое держала о нём при себе.
Сол слушает, почти не прерывая (что удивительно) и задавая несколько вопросов (как и ожидалось).
Затем первое, что она говорит в своей манере, это:
— Ты потеряла мамину книгу! Последний подарок, который сделал ей папа? Не шути, Луна!
К сожалению, я потеряла её. Я не спала так много ночей, беспокоясь об этом. Я много раз обращалась в оба аэропорта и авиакомпанию, но безуспешно.
Пока я сокрушаюсь о том, что я ужасная дочь, мне доставили два прелестных букета румяных роз и золотистых подсолнухов. После этого изматывающего разговора с Тадаши я предполагаю, что цветы от него.
Однако, когда я спросила его об этом, он ответил мне:
— Чёрт, бро, я должен был послать тебе цветы? Виноват.
Мне не приходится долго ждать, чтобы выяснить, кто их прислал. Не тогда, когда мне присылают ещё около дюжины букетов, один за другим. Белые незабудки. Тюльпаны, мои любимые, всех цветов. Желтые, фиолетовые, розовые и белые. Красные розы — любимые Генри. Розовый львиный зев — того же оттенка, что и мои волосы. Они заполняют гостиную Тадаши, и я не могу перестать улыбаться.
Мокко-латте, теплый круассан и мини-кончас доставляются в то утро, а затем и каждый последующий день. Я не хочу неправильно понять это, но ничего не могу с собой поделать.
Сол: Спокойно, всё кончено?
Луна: Чувиха, он выгнал меня из своего трейлера!
В любом случае, это то, что я продолжаю говорить себе. Когда я по глупости не надеюсь, что у меня ещё есть шанс.
Сол: Технически он сказал, что тебе не следует там находиться, “если это ничего не значит”. Ты, дурочка, предпочла уйти. Я бы осталась и всё обсудила, а под разговором я подразумеваю секс.
Луна: Ты МОЯ сестра, эй!!
Сол: Вот почему я должна достучаться до твоего мозга
Я знаю, что она права. Я облажалась. Снова.
Луна: Уже слишком поздно. Съемки закончены.
Сол: Послушай, я не осуждаю тебя за то, что ты страдаешь эмоциональным запором. Да, тебе не нравится говорить о своих чувствах и прочем дерьме, но ты не можешь продолжать прятаться.
Сол: Общение с этим гребаным недоумком тебя доконало, я понимаю, но не всё будут такими мудаками, как он
Мысли об этом идиоте уже не оказывают того разрушительного эффекта, как раньше. Сейчас я ничего не чувствую. Я сажусь рядом с розами и вдыхаю их сладкий аромат.
Сол: Генри — мудак?
Луна: Нет.
Мне даже не нужно думать об этом. Если уж на то пошло, он слишком мил. Делает всё, о чем его просят. Он невероятно добрый и щедрый. И он всегда был добр ко мне.
Сол: Чувиха, а что, если он твоя вторая половинка?
Слезы застилают мне глаза. Сол — романтик. Как и мой папа, они любят любовь. Они поют песни о любви и цитируют романтические фильмы. Ну, мой папа так делал, а Сол продолжила эту традицию.
Сол: Клянусь, я хотела бы быть рядом с тобой, чтобы надрать тебе задницу за то, что ты такая глупая и упрямая. Где мой старшая сестра, которая ничего не боится??? Неужели это та сумасшедшая сучка, на которую я всегда равнялась, потому что она делала то, что никто не считал возможным??
Это кажется невозможным. Быть откровенной с Генри? Признаться в своих мыслях, во всех безумных чувствах, которые он во мне вызывает, или рассказывать ему о мудаке, за которого я чуть не вышла замуж, и о том, как он обращался со мной? Одна только мысль об этом вызывает у меня дрожь, тошноту и нервозность.