— Я скучала по тебе, Генри, — застенчиво признается она. — Очень. Чертовски сильно. Каждое мгновение, когда тебя нет со мной, я скучаю по тебе.
Она не может повторить мне мои слова и ожидать, что я не отреагирую. Ухмыляясь, потому что я собираюсь сделать то, что мне всегда хочется сделать, когда я вижу её, я придвигаюсь, чтобы положить ладони на её лицо, и улыбаюсь. Когда я опускаю голову, то прижимаюсь губами к её губам, мягко и медленно.
Восхитительный жар её губ, податливое тепло её тела, на долю секунды я уверен, что сплю. Я боюсь, что это не по-настоящему. Затем её руки обнимают меня, удерживают в центре моего внимания. Поцелуй с Луной — всё равно что пробовать рай на вкус, и у нас обоих перехватывает дыхание.
Мечтательный взгляд на её лице и нежный изгиб губ заставляют моё сердце биться чаще. Её щеки порозовели, когда она наконец поднимает на меня взгляд. Я одариваю её своей самой очаровательной улыбкой, прежде чем заключить в объятия.
Луна заговаривает первой.
— Задай мне свой третий вопрос, Генри.
Я прижимаю её сильнее. Она наклоняется к моей груди, чтобы приложить ухо к моему сердцу. Интересно, слышит ли она, как оно зовет её по имени.
— Я оставляю свой третий вопрос на потом, — говорю я ей, ухмыляясь, когда вижу, что она готова спорить.
— Почему? — раздается её неуверенный голос.
— Потому что, Л, я уже знаю ответ.
Напряжение нарастает на несколько мучительных секунд. Я наклоняюсь ближе, и она то же самое. Наше дыхание сливается, в то время как электричество искрится в пространстве между нами. Затем наши тела сталкиваются. Нас охватывает жар. Луна обнимает меня за плечи и целует так, словно от этого зависит её жизнь. Она запускает пальцы в мои волосы, и низкий звук, гортанный и дикий, вырывается из моей груди. Я целую её с отчаянием, которое нарастало с тех пор, как она ушла. Это были дни, которые казались годами, десятилетиями.
Я целую её шею и верхнюю часть груди. Её кожа обжигает мой язык. На ней нет лифчика, и я стону в её кожу, когда замечаю это сквозь тонкую ткань её платья.
Разум побуждает меня притормозить и продолжить наш разговор. Что она чувствует? На каком мы этапе? Что нам делать дальше? Но я слишком долго был без неё, и я хочу снова раствориться в её вкусе. Прямо сейчас я абсолютно никак не могу быть благоразумным.
— Генри, — она сжимает мои руки, и её ногти впиваются в них.
Возможно, Луна будет более благоразумной из нас двоих.
— Ты нужен мне.
Возможно, нет.
— Прикоснись ко мне, Генри, — выдыхает она. — Везде. Пожалуйста.
Более чем рад услужить, я просовываю руки под юбку её платья, лаская гладкую кожу её бедер. Чёрт, я скучал по этим пышным изгибам, по этим великолепным ногам. Когда я обнаруживаю, что тонкое нижнее белье, которое на ней надето, уже промокло, я стону, хватая её за задницу и покусывая шею.
— Моя.
— Твоя, — обещает она, её глаза остекленели от лихорадочного желания, пока она расстегивает мой ремень и молнию.
— Ты уверена?
Что-то ранимое и хрупкое в моём голосе заставляет её остановиться, и я хотел бы скрыть это сомнение. Похоронить его так глубоко, чтобы ей никогда не пришлось с ним сталкиваться. Я хочу быть сильным ради неё, доверять ей, без боли и неуверенности, проникающих в моё сердце и мои мысли.
— Я никогда в жизни ни в чем не была так уверена, — говорит Луна, прижимаясь своим лбом к моему. — Мне жаль, что я всё испортила.
— Ты не… — начинаю я спорить, но она обрывает меня, качая головой и касаясь кончиками пальцев моих губ.
— Испортила. Потому что я была ужасно напугана и даже не понимала почему, — признается она с печалью в голосе.
Луна нежно обхватывает ладонями моё лицо и заглядывает глубоко в глаза. Мир остановился; он застыл в ожидании её следующих слов.
— Я думала, что разобралась со всеми своими проблемами, но мне ещё так многому нужно научиться. И разучиться. Мне предстоит ещё много работы. Но в одном я абсолютно уверена — это в тебе, — её глаза блестят от непролитых слез. — Моё сердце принадлежит тебе, Генри…Если ты этого хочешь, — её голос срывается, и по щекам текут слезы. — Я твоя. Прямо сейчас, и завтра, и так долго, как ты будешь меня хотеть.
Мой взгляд полон благоговения — так и должно быть. Она такая невероятно храбрая и сильная, и она даже не подозревает об этом. Иметь возможность высказать это…Я стою ошеломленный и растерянный.
— Надеюсь, ты знаешь… — Луна делает паузу, поднимаясь на цыпочки, чтобы слегка прижаться своими губами к моим.
— Скажи мне, — мой голос хриплый.
Нежно держа моё лицо в ладонях, Луна гладит мой заросший бородой подбородок. Когда она поднимает лицо, она выглядит потрясающе красивой.
— Ты — всё, чего я всегда хотела.
Ошеломленный, я улыбаюсь, не в силах ответить. Слышать от неё эти слова, знать, что она чувствует ко мне то же, что и я к ней…
— Мне это снится? — бормочу я, наблюдая, как она тоже пытается отдышаться.
— Думаю, нам обоим, — она улыбается моей улыбкой, той, что предназначена только мне, и я знаю, что так будет всегда.
Из моего горла вырывается смех, облегчение и радость, смешанные с желанием и любовью. Затем я целую её, медленно и сладко. Луна приоткрывает для меня губы, приветствуя мой язык, когда он скользит и кружится с её языком.
Опьяненный желанием, изголодавшийся по большему, я не могу дождаться, когда смогу погрузиться глубоко внутрь. Луна тоже сгорает от нетерпения, стягивает мои джинсы так, что они сползают до лодыжек. Затем она обхватывает пальцами мой член, чередуя нежные поглаживания с дикими.
— Пожалуйста, — выдыхает она.
Я опускаю верх её платья, обнажая полные груди, затем прижимаюсь к ним лицом. Её кожа теплая и мягкая, как шелк. Я покусываю и посасываю, пока она не начинает умолять меня больше не заставлять её ждать. Когда я прижимаюсь к ней бедрами, отчаянно желая погрузиться в её влажное тепло, я почти схожу с ума от желания. Схватив её за бедра, я поднимаю её. Ноги Луны обвиваются вокруг моей талии, и я прижимаю её к стене, наши губы и руки сливаются воедино.
Она посасывает мою нижнюю губу и целует подбородок. Этого недостаточно. Я хочу, чтобы её губы были на мне повсюду, её руки исследовали, предъявляли права. Стянув рубашку через голову, я отбрасываю её в сторону, и, видя, как её глаза светятся нескрываемой похотью, мне хочется насладиться ею всей сразу, наслаждаясь каждой ее частичкой.
Моё сердце колотится в груди. У меня перехватывает дыхание, когда наши бедра соприкасаются, и гладкость между её бедер заставляет меня содрогнуться. Теплое трение заставляет меня выругаться. Когда между нами раздается сдавленный звук моего имени, я скольжу в её идеальную, влажную киску.
— Луна, твою мать…
Я сплю. Это блаженное совершенство не может быть реальным. Она горячая и обжигающая, восхитительно теплая и гостеприимная. Я позволяю себе погрузиться глубоко между её ног, останавливаясь, чтобы насладиться этим моментом, наслаждаясь её чувственным теплом.
— Нам нужно…
— Нет, — выдыхает она, когда мой рот находит её грудь. — Я не…Был только ты, Генри. Это всегда будешь только ты.
Моё сердце переполняется от всего, что я хочу сказать. И теперь, когда я могу это сказать, я это делаю.
— Я люблю тебя, — шепчу я, мои губы покрывают её кожу легкими, как перышко, поцелуями.
Господи, она восхитительна. Дразня её грудь, я обвожу языком один затвердевший сосок, одновременно массируя другой.
— Моя прекрасная Луна, я люблю тебя.
Я вхожу в неё и выхожу из неё, быстро, жестко.
Моя.
— С тобой так хорошо.
Мне нужна секунда, чтобы перевести дыхание. Нужно притормозить, иначе всё закончится слишком быстро. Быть с ней…это лучше, чем я помню. Её груди прижимаются к моей груди. Её бедра широко раздвинуты для меня, только для меня. Но эти обожающие взгляды, которые она бросает на меня? То, как она прикасается ко мне? Как будто я тоже принадлежу ей.