Я хочу услышать это снова. Мне это нужно.
— Мне так жаль, что я солгала об этом, — отвечает она.
— Луна? — я обхватываю её лицо обеими руками и понимаю, что на её лице едва заметная улыбка, она дразнит меня.
Не сводя с меня зеленых глаз, она сглатывает и делает глубокий вдох.
— Я люблю тебя, Генри.
Моё сердце взрывается от ни с чем не сравнимой радости. Я хочу смеяться и кричать в небо, танцевать на улицах и бегать по городу. Я не делаю ничего из этого. Вместо этого я беспомощно наблюдаю, как по лицу Луны текут слёзы.
— Я никогда не хотела причинить тебе боль, — она качает головой. — Мне так жаль.
Я целую её слёзы, ощущаю вкус её печали. Это снова разбивает мне сердце.
— Я не знаю, почему я плачу, — она шмыгает носом. — Это…неправда. Я знаю.
— Эй, — я прижимаю её к себе. Мне нужно прикоснуться к ней — убедить себя, что она всё ещё со мной, и напомнить ей, что я тоже здесь. — Ты можешь рассказать мне всё, Луна, — я целую её в губы, щеки и глаза. — Тебе не обязательно справляться с этим в одиночку, — шепчу я. — Я здесь. Позволь мне быть рядом с тобой.
Мы оба знаем, что я не могу залечить эту открытую рану — мы оба знаем, что она должна сделать это сама, — но я могу поддерживать её и любить, несмотря на это. Я хочу заверить её, что я есть у неё, несмотря ни на что.
— Генри, я хочу…
Мои глаза широко раскрыты, в них надежда и ожидание.
— Ты просто заставляешь меня чувствовать так много всего, — признается она, её зеленые глаза сверкают в моих глазах. — Всегда.
— Хорошо, — я улыбаюсь, сладкое облегчение пронизывает всего меня. — Потому что ты тоже заставляешь меня чувствовать так много всего.
Правда в том, что я поглощен ею, одержим ею.
Мне нравится эта близость, когда мы теряемся друг в друге. Мне нравится позволять своим рукам любоваться изгибами и впадинками, о которых я часто мечтаю. Все в ней вызывает у меня абсолютное наслаждение. Мне нравится, что ей нравится обжиматься и обнимать меня за спину, пока мы спим…самая милая маленькая ложечка. Люблю танцевать с ней на кухне в два часа ночи после того, как мы часами говорили обо всём подряд. Люблю, что она не относится ко мне по-другому из-за того, с кем я встречался или чем я занимаюсь. Для неё я просто Генри, и этого достаточно.
— Я люблю тебя, Луна, каждой клеточкой своего тела. Ты — каждый мой вздох, каждое биение сердца.
Снова держа её в своих объятиях, я понимаю, что у нас есть ещё один шанс, и на этот раз я не облажаюсь. Я готов быть терпеливым. Я готов ждать столько, сколько ей нужно.
— Но ты такой…а я всего лишь… — она не может встретиться со мной взглядом, пока говорит. — Я не заслуживаю…
— Это сомнение? Ты права; ты этого не заслуживаешь. Это чувство, что тебя недостаточно? Это не так, тебя достаточно, — я прижимаюсь своим лбом к её лбу. “Дай себе разрешение бояться, нервничать и делать всё, что тебе нужно, Луна, но не держись за это, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно, спокойно. — Ты заслуживаешь всего самого хорошего, любимая. Лучшего на свете.
Я делаю прерывистый вдох и продолжаю.
— Пожалуйста, знай, я никуда не уйду. Даже когда ты почувствуешь, что тебя нельзя любить, я останусь рядом. Ты так терпелива со мной. Постарайся быть немного терпеливее и к себе, — я подавляю свою нервозность и прижимаюсь к её губам в нежном поцелуе.
Луна тает в моих объятиях.
Когда она откидывается назад, её зеленые глаза искрятся смехом, а от этих ямочек на щеках у меня перехватывает дыхание. Беспомощный — вот таким я себя чувствую, когда она смотрит на меня. И смелым тоже. Потому что в моменты, когда зеленые глаза Луны смотрят на меня так, словно я солнце, звезды и луна, всё сразу, с благоговением и — моё сердце учащенно бьется — с любовью, это заставляет меня чувствовать себя непобедимым и неудержимым, как будто я могу достичь всего на свете.
— Это не всегда будет так сложно, — уверяю я её.
— Обещаешь? — она издает слезливый смешок. Я целую кончик её носа.
— Я обещаю.
— Ты не можешь просто… — она замолкает с полуулыбкой на лице.
— Что я не могу? — теперь я широко улыбаюсь.
— Ты не можешь быть таким милым и обаятельным и заставлять всех чувствовать, что всё будет хорошо.
— Луна, — я хихикаю. — Это моя единственная цель как твоего парня.
Прикусив нижнюю губу, она улыбается мне, затем глубоко вздыхает.
— Я работаю над этим.
— Я знаю, — я улыбаюсь в ответ.
Несмотря на то, что она была тихой и сдержанной, такой я её ещё не видел, я чувствую, что происходит что-то чудесное. Так же, как она продолжает быть открытой и честной, она также готова принять комфорт, который я предлагаю. И это означает, что она не просто говорит, что будет работать над этим; она действительно работает над этим.
Именно по этой причине я беру двухнедельный отпуск. Никакой работы, никаких встреч, ничего. Трев, казалось, не очень удивился моему решению и не пытался переубедить меня.
Дело в том, что я работаю без перерыва почти десять лет. Мне очень повезло в жизни и в карьере. Я знаю это. Но во время одной из моих многочисленных ночных бесед с Луной я понял, что я — это больше, чем моя карьера. Я — это больше, чем роли, которые я играю, или реклама, в которой я снимаюсь. Я — нечто большее, чем награды, которые я получаю, или почести, которые я получаю.
Все эти вещи, конечно, приятны, но это ещё не всё. Правда в том, что благодаря моей работе у меня появилось много возможностей и опыта — я это понимаю. Тем не менее, так долго это было моим приоритетом, потому что я боялся, что всё, ради чего я так усердно работал, может быть отнято.
Я подхожу к тому моменту, когда понимаю, что если бы это случилось и всё это исчезло, со мной было бы всё в порядке. Профессия актера не определяет меня. Есть определенное чувство покоя, которое приходит, когда вы принимаете, что не можете контролировать всё. И иметь рядом кого-то, кто поддержит меня, что бы я ни делал, кто хочет меня таким, какой я есть, — это дар, который я никогда не приму как должное.
— О! — Луна встает прежде, чем я понимаю, что происходит. — У меня для тебя кое-что есть! Я сейчас вернусь.
Она выбегает из кабинета, и тогда я вспоминаю, что у меня тоже есть кое-что для неё. Я уже некоторое время держу это при себе.
Мы встречаемся на лестничной площадке. Я поднимался наверх, а она спускалась.
— Вот, — она протягивает мне большой конверт. — Это для тебя.
— Мне его открыть?
— Да! — она смеется, и я хочу слышать этот звук чаще.
На ощупь конверт напоминает стопку бумаг. Может быть, её рукопись?
Это сценарий. Я думаю, что она дала мне не тот конверт — один из множества, разбросанных по дому, — пока не прочитал заголовок на титульном листе: "Агент Беттс", автор Луна Валенсуэла.
Я смотрю на неё, разинув рот.
— Ты написала сценарий?
— Ты говорил о продюсировании.
— Итак, ты написала сценарий, чтобы я его спродюсировал?
— Но сначала тебе стоит его прочитать, — она пожимает плечами. — Возможно, история не та, которую ты ищешь, но формат подходящий. Майя и Хейзел помогли кое с чем.
Когда она говорит о своем творчестве или книгах в целом, это всегда так легко и уверенно. Совсем не так, как когда она говорит о себе. Но она работает над этой частью, учится принимать себя и любить тоже.
— Ты потрясающая, Луна.
— Я абсолютно предвзята, но думаю, тебе понравится, — она усмехается. — Ты вроде как вдохновил меня на это.
Я не могу сдержать улыбку.
— Правда?
— Обходительный, суперсексуальный шпион? Умный и сообразительный? Чувак, это точно ты.
Краска заливает её щеки. Она написала это для меня Чтобы я поступал так, как захочу. Я могу сыграть в этом главную роль. Спродюсировать. И то, и другое?
— Не могу поверить, что ты это сделала, — я прижимаю её к себе. — Спасибо тебе, Луна. Я не знаю, что сказать.
Она продолжает лишать меня дара речи.
— Это не имеет большого значения, — её руки обнимают меня за талию, её голос приглушен моей грудью.