– Ну, опять ты, Глебка, за своё! Говорил же я тебе вчера, что не было там ничего такого! Да, притащил Назар тогда к костру свой злосчастный мусорный мешок, так его самого из-за этого мусора полицейские десять раз наизнанку вывернули. Скрепки там были, стекляшки были, кнопки…, да, кнопки у него вместе с бумажками ненужными ещё были. Никакую мелочь никто горстями в костер не бросал! Копейка-то тогда случайная, недействительная уже, попалась.
Помолчав, Глеб Никитин настойчиво, тем же спокойным тоном продолжил.
– Помнишь, как мы на старом стрельбище за рекой пули искали? Мы же всегда после среды, когда охрана из лагеря отстреливалась, к обрыву на велосипедах ездили. Как сейчас помню – чуть тронешь сверху песок, слой скатится, а вместе с ним и пульки автоматные.… Ну, помнишь ведь?
– Ты к чему это опять – песок, патроны?
– Не песок – патроны, а песок – монеты. Не забыл, сколько мы пуль зараз из обрыва тогда выковыривали, а?
Виталик нахмурился за рулём.
– Ну и что? Много, по тридцать, по пятьдесят; кто как, все пацаны всегда полные карманы себе набирали…
– Ну так вот! Сегодня в песке вокруг вашего шашлычного места на берегу я нашёл пятнадцать десятикопеечных монет, четыре штуки по пятьдесят копеек, и три по пять. Ещё семь разных наковырял из деревьев вокруг костра.
– Ха, подумаешь! Милиционеры и тогда, в мае, нашли около того костра, на земле, немного мелочи. Это кто-нибудь по весне по пьяни шатался по берегу с дырявыми карманами, вот медь-то у него и высыпалась. Или кто из молодняка выбросил ненужную мелочугу, или парочки какие романтические на возвращение деньги в том месте бросали, всякое же ведь такое бывает.
Глеб медленно повернулся к приятелю, тихо и внятно произнес:
– И из этих дырявых карманов, по-твоему, многочисленные монеты сыпались с такой силой, что врубались в соседние деревья на сантиметр, на полтора вглубь? Так, что ли? Или школьник тогда, по весне, какой богатырский около костра случился, что так сильно ненужные денежки вокруг себя по сторонам разбрасывал?
– Ну, не знаю…
До гостиницы они доехали быстро. Открыв водительскую дверь, Глеб легко вытащил отнекивающегося Виталика из машины.
– Пошли, пошли, прогуляемся! Не ленись. Совсем нелишним для тебя будет минут пять подышать свежим воздухом, ты ведь просил же у меня рецепт от головной боли. Я быстро, только оформлюсь и сумку распакую. Кстати…
Заметив у входа полосатый тент со столиками, Глеб подтолкнул к нему Виталика.
– Вот и холодная водичка со льдом – лечись. Тебе – как другу. Я недолго.
Разомлев от трёх стаканов сладкой шипучей «Фанты», Виталик развалился на пластмассовом стуле в тени большого фирменного зонтика.
– Ого!
То, как был сейчас одет капитан Глеб Никитин, не могло не привлекать внимания. Кроме того, что его одеждой был изумлён привычный к гардеробу друга Виталик, забыла на время про свой поднос и девчонка-официантка; оживились, заметив богатого клиента, таксисты у входа в гостиницу. Темно-синие джинсы из лёгкой ткани и майку-поло, в которых Глеб был утром, он сменил на чёрный костюм в тонкую белую полоску, ослепительно белая рубашка была расстегнута на две пуговицы, через которые на загорелой груди Глеба виднелись прозрачные золотые цепочки.
– Ну, ты даёшь, ты сейчас прямо как, прямо…! – Виталик вскочил и принялся суматошно смахивать со своих мятых серых брюк крошки семечек.
Когда подошли к микроавтобусу и Виталик опередил его, чтобы забежать поправить чехол на сиденье с правой стороны, Глеб сделал вид, что занят манжетой своей белой рубашки и при этом очень внимательно смотрит на часы.
– А вот ты в какой-нибудь партии состоишь, ну ведь у вас там, для бизнеса-то ведь сейчас нужно, чтобы в партии числиться обязательно, а? Вот ты «единый», патриот или как?
– Остроконечник я, Виталик. Принципиально и на всю оставшуюся жизнь.
– Как это? Неужто «Белая стрела»?! Ну, Глебка, ты даешь! Я думал, ты грамотный в этом смысле, в политике-то, а ты – во так загнул… Правда, что ли? Не дури! Экстремист, получается?!
– Не волнуйся, это спокойное политическое направление, как раз для меня.
– Чего-то я не слышал про такую партию у нас в России. Или новая какая? Под оппозицию, что ли, специально создал кто?
– Виталь, это классическая европейская партия. У нас в стране она сейчас только раскручивается… Цели, платформа? Да так, работаем на бытовом уровне…