— Уведите его!
— Гости, простите моего сына, и отнеситесь к его страсти к вину с пониманием. Молодость не знает меры…
— А может дело в том, что ты не в силах лечь с женщиной в принципе? — Усмехнулся Брес, неприкрыто наслаждаясь гневом Хели. — Ведь в таком случае даже боги тебе не помогут, что говорить о деньгах.
К брату Сета подошли два мавра, беря его под руки, но тот продолжал упираться и кричать что-то неразборчиво, но убежденно.
— Эй, импотент. — Окликнул его Эохайд и, когда нетрезвый взгляд впился в его лицо, прижал онемевшую от стыда Айрис сильнее к своей груди. — Гляди и завидуй.
С этими словами, Брес обхватил подбородок женщины рукой, повернул ее голову вбок, наклонился и накрыл дрожащие губы своими.
Она замерла. На несколько долгих секунд ее тело покинуло всякое движение: сердцебиение, дыхание, дрожь разом стихли. И потому Брес, не практикующий некрофилию, отклонился, заглядывая в глаза обмершей девушки. Она же не могла отключиться от одного лишь поцелуя…
Нет. Айрис не потеряла сознание. Живая, она все же в роковую секунду его страстного прикосновения поняла, что в мире на одного сумасшедшего стало больше.
В голове проносились проклятья. Ей, правда, не стоило затевать эту глупую месть, которая бумерангом к ней же и вернулась. Она посмотрела на него, и теперь, кроме прочего, размышляла о том, что Персею с Медузой Горгоной было в разы проще. Тут не помог бы зеркальный щит.
Его взгляд поймал ее, лишая свободы, лишая даже просто желания быть свободной. О, ему не стоило ждать ее смерти, серьезно… она была готова отдать свою душу в его руки прямо сейчас. Все это видел Брес в блестящих, больших, напуганных и очень темных глазах. В этих глазах он увидел себя. И это отражение ему понравилось… кажется, он нашел себе достойное «зеркало».
Когда Брес повторно наклонился к ее лицу, Айрис не сопротивлялась, и теперь уже совершенно осознано. В голову пришла безумная мысль, что его губы, такие решительные и настойчивые, в отличие от слов не лгали.
Понятия «реальность», «свидетели», «стыд» отошли на десятый план и стояли сразу после восторженного «о-всемилостивое-небо-этот-мужчина-целуется-как-бог». Даже эта неудобная поза, кажется, была намеренной деталью поцелуя. Никакого движения с ее стороны, покоренная и ослабевшая женщина имела право лишь смиренно принимать его поцелуи, соглашаться с его властью.
И когда Айрис одурманено подалась вперед, Брес допустил преступную мысль, в которой недвусмысленно фигурировали тот стол, стоявший слева от него, и эта женщина, посмевшая игнорировать его до сего момента. Однако этому желанию, будь все проклято, не дано было осуществиться.
— Значит, вот как ты занят, Эохайд Брес.
3 глава
Гадая ранее над тем, какой именно страх близок его сердцу, Брес приходил к выводу, что в отличие от людей и прочих богов, абсолютно бесстрашен. Ни одна по-настоящему пугающая перспектива, доводящая иных бессмертных до истерики, не страшила его.
Утрата свободы? Брес и сейчас не считал себя свободным в полном смысле этого слова. Он был слишком зависим от прихотей своей могущественной любовницы. Да и вообще, свобода представлялась ему муками праздности, которые как раз заставили его уйти в затвор, но никак не благом.
Кромешное одиночество? Опять же, нет. Брес считал самого себя своим лучшим другом и собеседником. Исчезнет публика? Ну так что ж, он был выше изменчивой толпы. Хотя в глубине души мужчина понимал, что природа, превзойдя саму себя в сотворении этого прекрасного тела, избавила его от такой участи. Уж что-что, а одиночество не грозит ему.
Боль? Смерть? Он знал об этих понятиях понаслышке. Богам чужды изъяны людей, а смертность и слабость тела — первые в списке человеческих недостатков.
Но сегодня ему пришлось разувериться в собственном бесстрашии, потому что Брес неожиданно понял: всю свою жизнь он боялся услышать эти самые слова произнесенные таким голосом и тоном. Потому что они сулили что-то пострашнее мук одиночества, боли, смерти.
— Ина! — Воскликнул растерянно Брес, поспешно отшатываясь от девушки, которая какую-то секунду назад была единственным, что он хотел.
Эохайд слышал, как Айрис пытается отдышаться и прийти в себя. Ей удалось это сделать в рекордно сжатые сроки. Всего несколько мгновений, и она поняла, что явлению, жестоко оторвавшему их друг от друга, люди дали название Инанна. Появление богини осталось незаметным для гостей пира — время застыло в просторном андроне, а может и во всем мире, как только сама жестокая величественность, облаченная в женское тело, ступила на территорию смертных.