— Вы, женщины, кидаетесь в слезы даже без повода. А ты увидела смерть. Разве это не пугает тебя?
Ему нет дела до ее жалости к старухе, без этой карги мир не обеднеет. Но как же страх? Это чувство точно должно было коснуться ее смертного сердца.
— Да. Видеть смерть страшно. — Пробормотала она, прекращая его мучить взглядом и обращая глаза обратно к горизонту. — Но избегать ее вида нет смысла. Смерть должна находиться перед глазами у каждого, ведь Аид вызывает нас не по некому временному списку. Тем более когда мы выяснили, что мне тоже недолго осталось.
Закинув лопату на плечо, Айрис побрела к дому.
— Недолго? — Брес поспешил за ней, начиная ненавидеть ее привычку оставлять его за своей спиной. — Сколько тебе? Семнадцать? Восемнадцать?
— Я не знаю точно. Больше двадцати. — Ответила она, проходя по комнатам и собирая мешковатую суму как будто в дорогу.
— Больше? То есть… ты можешь умереть в любую минуту?
— Кто знает.
— Нет. Ина не могла так поступить, ты же не успеешь помочь мне… — Обеспокоенно начал Брес, замирая, когда остановилась Айрис.
— Кто сказал, что я буду тебе помогать?
— Но ведь…
— Разбирайся со своими проблемами сам. — Бросила девушка сухо. — Теперь нет смысла рассчитывать на мою помощь. Если бы Морта была жива… она знала всех богов и их слабости наперечет, потому быстро нашла бы выход. А ныне от нее осталась лишь недописанная книга.
Ох ты ж, чертова карга! Нашла время, чтобы уйти на покой! однако…
— Отлично! Книга? Где она? Там точно…
— Там ничего нет.
— Откуда ты можешь это знать?
— Потому что я писала ее. — С этими словами Айрис прошла к лестнице, поднимаясь в верхние комнаты. — Я не помогу тебе. Даже не потому что не хочу, хотя что уж тут скрывать, я не хочу. Моих знаний недостаточно, даже чтобы себе помочь.
— И что же… — мне теперь делать?
Силы небесные! он — прекрасное, могущественное божество — правда хотел задать этот вопрос слабой человеческой девчонке?
Остановившись перед входом в гинекей, Брес напряженно следил за тем, как девушка открывает сундуки, начиная доставать оттуда еще несшитые между собой «тетради» отдельных глав книги. Их оказалось не так уж много. Листы пергамента ровные и испещренные мелким-мелким набором букв латинского алфавита были бегло ей просмотрены и в итоге завернуты в лоскут выскобленной, растянутой телячьей кожи.
— Ты куда-то собираешься? — Решил он спросить, когда в тревожном молчании прошло несколько минут.
— В Александрию.
Это прозвучало так, словно она намеривалась просто перейти на другую улицу, а не плыть на корабле в течение долгих дней. Вместе с крысами, вонючими матросами, опасностью чумы и катастрофической нехваткой продовольствия и воды.
— И что там, в Александрии?
— Кроме прочего: философы, библиотека, Мусейон, гимнасий.
— Что ж, ладно…
— Я не беру тебя с собой. — Отрезала Айрис, делая видимость чрезвычайной занятости.
— Не берешь? Меня не надо «брать», тем более кому-то вроде тебя. Я в состоянии и сам добраться…
— Ты не понял. Чтобы попасть на корабль нужно иметь при себе много денег. Очень много. Только так ты убедишь экипаж корабля в том, что вместо еще одной бочки с перстной водой они должны взять на борт тебя. А таможенный налог? У тебя ведь при себе одна единственная монета и та — серебряная.
— Мне льстит твое беспокойство.
— Я лишь говорю, что не буду платить за тебя.
— Я бесценен, женщина. Так что если и есть такие деньги, которые могли бы покрыть мою стоимость, ты их в глаза не видела! — Последние слова он уже кричал ей вслед, потому что Айрис, забрав тетради и суму, покинула гинекей и ушла во двор.
Игнорирует его! Словно он внезапно стал походить прозрачностью на воздух. Словно вчера не она, а другая, мысленно умоляла трахнуть ее прямо на том симпосии.
Брес нашел Айрис у колодца: она наполняла водой большой бурдюк. Девушка уже успела посетить кладовую, забрав оттуда хлеб, припеченные края которого выглядывали теперь из сумы.
— Но ведь у тебя в Александрии ничего нет! — Разрушил неуютную тишину Брес, ходя вокруг колодца.
— А что у меня есть тут? — Айрис заткнула бурдюк пробкой. — Охапка недоброжелателей, число которых возросло после вчерашнего. С сотню постыдных воспоминаний, на которые я натыкаюсь чуть ли не на каждом углу. Злобы, презрения, отвращения, как из рога изобилия. Больше меня тут ничто не держит.