Найти работу кому бы то ни было (и молодой девушке тоже) было довольно просто в Александрии, без разницы какими талантами поденщик обладал. Город этот был настолько многонационален и так стремительно рос, что нужда в смышленых, выносливых работниках никогда не отпадала. Подыскать же себе должность по вкусу можно было на Эмпорионе — огромной торговой площади, расположенной в восточной части города, недалеко от бухты.
И все же, прежде чем окунуться с головой в устроение своей дальнейшей жизни, Айрис задержалась на мгновение, чтобы просто насладиться мгновением. Мыслью, что ее мечта окружает ее прямо в этот самый миг, что наконец-то Айрис стоит на ней твердо обеими ногами. «Александрия» — музыкальность и величественность названия отражали суть города в полной мере.
Оказавшись же на запруженной людьми рыночной площади, Айрис растерялась. Деятельная, худо-бедно образованная, привыкшая считать себя не самым никчемным человеком на земле, теперь она казалась самой себе незначительной, невероятно мелкой. Избавившись от плена одного моря, она оказалась окружена новым — вечно клокочущим, беспокойным и громогласным. Многоязычная толпа стремительным потоком текла по площади, переговариваясь, торгуясь, ругаясь, предлагая.
Возможно, она переоценила свои возможность?
Мелита гордилась своим положением, но и в половину не так как своим домом и многочисленным штатом рабов. Все это добро, естественно, не было ей заслужено единолично, а досталось вместе с денежным состоянием, от скоропостижно скончавшегося мужа.
К мужу Мелита никогда теплых чувств не питала, зато была без памяти влюблена в его богатство. Не имея возможности жить отдельно от таких денег, она была вынуждена выйти за обрюзгшего зануду. И, кто знает, возможно, решив, что третьим лишним в круговороте этой страсти был именно муж, Мелита избавилась от ненужного элемента при помощи цикуты.
Как бы то ни было, сейчас она считалась богатой, еще сравнительно молодой, привлекательной вдовой, руки которой добивались многие патриции. Но буквально неделю назад Мелита поняла, что замуж не выйдет. А если и выйдет, то исключительно за этого мужчину, который смотрит на нее как на рабыню, заставляя именно так себя и чувствовать. Оскорбляло ли это ее? Отнюдь. Привыкшая к беспрекословному повиновению и уважению, она встретила его грубую страсть как долгожданную изысканную ласку. И теперь, поднимаясь к крыльцу своего дома, Мелита со сладостным отчаяньем признавала свое поражение: некогда она торжественно поклялась, что сердцем никогда золоту не изменит.
На пороге ее встречал управляющий и рабы, как будто соскучившиеся по своей госпоже за время разлуки. И Мелита, помнящая свое наставление, тут же решила узнать, уволен ли вороватый казначей и назначен ли на его место другой. Пусть она и не собиралась сегодня заниматься делами, а предпочла бы похвастаться перед новым фаворитом своими богатствами, вопрос денег всегда был для нее очень щепетилен.
Управляющий поспешно доложил, что все было исполнено по ее желанию. И что вот буквально несколько минут назад, пока госпожа отдавала распоряжения насчет разгрузки ценных товаров, он вернулся с новыми рабами, а так же нашел парочку смышленых писцов — ей выбирать, кого из них назначить хранителем своей сокровищницы.
— Если позволите мне сказать, госпожа, я рекомендовал бы вам обратить внимание на одну женщину…
— Женщину? — Возмутилась Мелита, проходя следом за старым управляющим в окруженный колоннадой двор. И она намеренно делала шаг медленным, дабы ее любовник, идущий следом, мог восхититься роскошью и красотой ее жилища.
— Не спешите с выводами, досточтимая госпожа! Представьте: вина не признает в принципе, не требовательна к пище и жилью, не придется давать ей денег на шлюх, кроме того она образована и рассудительна. Молода, потому может приступить к изучению иврита, вы же знаете, как важно поддерживать торговые отношения с этими евреями. Будь они неладны, скоро выселят нас из наших же домов…
Слова старика прозвучали в высшей мере убедительно, и потому, еще даже не успев осмотреть претендентов, Мелита уже решила на кого падет ее выбор. И все же с выводом она поспешила.
— Ты? — Воскликнула Мелита, когда ее взгляд выхватил из немногочисленного мужского ряда девушку. Голова той дернулась, лицо, обратилось к ней, давая вновь рассмотреть отмеченные песью ресницы и бровь. Кажется, она была удивлена не меньше. — Что ты тут делаешь?