А потом он засмеялся, все еще лежа на ней, в ней.
- Что? - спросила она шепотом, боясь развеять момент, когда ей за последние дни было так хорошо, спокойно и понятно.
- Хорошим же поцелуем я разбудил спящую красавицу!
Она рассмеялась в ответ и чуть слышно застонала, когда он, наконец, вышел из нее и освободил от своего веса. Сразу стало холодно и одиноко. Но он умудрился вытащить из-под их тел одеяло, накинул на нее и прижал к себе собственническим жестом. Она зажмурилась от удовольствия, устраиваясь поудобнее в его руках. Да, вот теперь все стало ясно и понятно.
***
Он с улыбкой возвращался домой, перешагивая через две-три ступеньки лестницы длинными ногами, стараясь побыстрее попасть на третий этаж, туда, где его ждало зеленоглазое чудо. Вспомнил, как проснулся сегодня утром и впервые за долгие годы не почувствовал себя хмурым медведем, каким обычно бывал спросонья. Что-то было не так! Что-то изменилось в его жизни. И он, не веривший в бога, готов был молиться, чтобы все так и оставалось, вот так, как сейчас. Чтобы подольше продлился вот этот период его жизни. Если это счастье, пусть останется с ним подольше. А чем нужно будет расплачиваться, подумаем позже. Да какая разница, чем расплачиваться, если она ждет его! Она ... его... ждет!
Звонок мобильника вывел его из состояния идиотизма влюбленного школьника.
- Привет, Демидов! Как жизнь?
- Привет, Белов! Отлично! Как сам? - насторожено поздоровался тот.
- По тебе скучаю!
- Что-то ты действительно соскучился, раз звонишь раньше срока. То звонил раз в месяц, а тут - что случилось? Таймер раньше сработал? Опять звонишь заманивать меня в клинику?
- Ну с прошлого года надо было тебя проверить: как дела? Не передумал ли возвращаться?
- Сразу нет, - отрезал Демидовю
- Ну ты б хоть подумал для приличия.
- А чего мне думать?! У меня и здесь отличная работа...
- На скорой?
- А что, на скорой всегда люди нужны. А практика тут знаешь какая?!
- С твоими руками!!! Это все равно что гвоздь микроскопом забивать!
- Паш, я тебе уже год говорю одно и то же, а ты русский язык понимать никак не хочешь. Я не вернусь.
- Дим, ты мне очень нужен! Ты же хирург от бога! Грех такой талант зарывать в землю!
- Паша, даже не уговаривай! Хватит с меня Москвы!
- Дим, больница перешла под мое руководство. Вся система поменялась. Больше такого не будет!
- Паша, ты же знаешь, что с этого все начинается, а потом заканчивается, когда все соки эта система из тебя выпьет. Да о чем мы разговариваем: я больше года в операционной не был!
Именно это и окрылило Пашку, если в начале надежда была очень слабая, то теперь он был уверен, что рано или поздно Демидова можно будет дожать.
- Я уже все продумал, месяц побудешь на восстановительном периоде, поассестируешь для того, чтобы руки вспомнили, а потом наберешь команду и вперед!
- Паша, я не вернусь! Мне и здесь хорошо!
- На скорой? - скептически спросил Паша.
- На скорой тоже врачи работают.
- Но не с такими руками, как у тебя! - вспылил тот.
- Паш, все закончили! Передавай привет Оле!
- У меня, между прочим, дочь родилась, пока ты там на скорой балуешься, - обиженно пробормотал Пашка.
- Поздравляю, Пашка, отцом стал - молодец! Но в Москву не вернусь, не упрашивай!
- Ну тогда перезвоню через месяц! До связи!
- Вот черт упрямый, - усмехнулся Дмитрий, нажимая кнопку звонка.
Дверь тут же открылась, и она прижалась к нему теплым телом прямо в распахнутые полы дубленки. Он уткнулся куда-то ей в шею. Его тихая гавань в штормовом океане жизни! Надолго ли? Какая разница! Главное, что она сейчас у него есть.
***
Лица проскальзывали перед глазами, не давая взгляду задержаться хоть на одном. Головы строем плыли одна за одной, как бутылки в линии по разливу напитков. Она пыталась задержаться хоть на одной, чтобы разглядеть лицо, но темп все ускорялся. Вскоре все они слились в одну размытую полосу. Она не успела! Опять!
Она резко открыла глаза. Фух, ну и сон! Какие-то головы без бел! Приснится же чертовщина! Она тихонько, чтобы не разбудить спящего рядом Димку, спустила ноги с постели, накинула рубашку и, неслышно ступая, направилась в кухню. Холодная вода остудила разгоряченное тело. Но она все равно еще не была готова возвращаться в постель. Присела на стул и задумалась: а что если... Что-то крутится вокруг нее, но она никак не может ухватить. А вдруг она так и не вспомнит даже своего имени?!
- Ты чего не спишь? - он смешно щурился на яркий свет.
- Да так... приснилось...
- Кошмар? - понятливо кивнул он, чмокнул в макушку, взял ее стакан, допил ее воду, набрал заново и поставил перед ней на стол. - Чего приснилось?
Она поморщилась.
- Да так... гадость какая-то...
- Понятно, - снова кивнул. - Пойдем в постель.
- Я немножко посижу. Не хочется спать...
- А кто тебе сказал, что мы спать идем?! Надо твой плохой сон прогонять! - улыбнулся он, подхватывая ее на руки.
- Как у тебя появился памятник из бутылок на кухне? - спросила она тихо, давая понять: если не хочешь говорить, я не настаиваю.
Улыбнулся, закинул руки за голову и начал рассказывать:
- Это длинная история, - немного помолчал, как будто давая ей время себя перебить. Но она внимательно слушала. Он тяжело вздохнул, готовясь к долгому рассказу. - Я хирург, вернее был им, а еще точнее меня им сделали.
- Это как? - удивленно подняла она брови.
Он провел рукой по ее голой спине, вбирая тепло ее тела, лежащего рядом. Ему так нравилось к ней прикасаться, нравилось, что она лежала рядом. Затем продолжил:
- Все в моей жизни складывалось как паззл, все вело к тому, чтобы я стал хирургом. В детстве нашими соседями по лестничной клетке были супруги Смирновы, он сейчас мой главврач. Виктор Степанович, тогда дяде Витя, был простым врачом-терапевтом, а его жена, Анна Львовна, фармацевтом, работала в городской аптеке. Родители много работали, и нас с братом частенько оставляли у бездетных Смирновых. Мы любили копаться у них в библиотеке. Став постарше, брат увлекся самолетами, а меня привлекала медицина. Я ковырялся в справочниках, старых медицинских журналах - их были горы у Смирновых, доставал бесчисленными вопросами Виктора Степановича, даже иногда сидел с ним на приеме в больнице. Но самым любимым для меня было оставаться в аптеке, где работала Анна Львовна. Это было лучше, чем, если бы меня оставили на ночь в кондитерской. Меня влекли и завораживали бесконечные стеллажи с миллионами ящичков. Ну, по крайней мере, тогда мне казалось, что их миллионы, - усмехнулся он.
- Я уже тоже хочу быть фармацевтом! - воскликнула она, удобно устраиваясь на его груди, так чтобы видеть его лицо в свете уличного фонаря.
- Нееет, я хотел быть гинекологом.
- Кем? - недоверчиво переспросила она.
- Да, - рассмеялся он, - гинекологом. Я досконально знал строение женского тела. Я изучил все препараты для женщин, какие только были в аптеке. Я выискивал статьи в журналах, читал их по нескольку раз, практически выучивая наизусть. И, конечно же, я поступил в московский медицинский с твердой уверенностью быть гинекологом.