Огромные проценты за аренду, а также ростовщичество, которое широко использовали в своих интересах богачи, заставляло трудящийся народ лезть в долги и попадать в экономическую зависимость, которая по сути дела ничем не отличалась от рабства.
Женщина, играющая на цимбалах. Терракота, позднее шумерское искусство. 2000- 1900 гг. до н. э.
Вначале это не было явным рабством, хотя практически крестьянин или ремесленник жил ничуть не лучше невольника. Тот клочок земли, что доставался крестьянину, принадлежал не ему, а богу, которому ценой нищеты своей семьи он должен был отдавать большую часть всего урожая. Но часто его лишали и этого хозяйства, заставляя отрабатывать долго в имениях храмов и сановников, где он вскоре переставал отличаться от рабов, набиравшихся из числа пленников.
Весьма точно отражало положение трудящихся масс шумерское законодательство. Оно позволяло, к примеру, главе семьи продавать своих детей или отдавать их за долги в рабство. Многочисленные контракты о купле и продаже детей, найденные в руинах шумерских городов, показывают, что опутанное долгами и доведенное до крайней нищеты население шумерских городов очень широко пользовалось этим правом. Из поколения в поколение все больше свободных членов шумерских племен становилось рабами.
Процесс закабаления трудящихся углублялся с каждым столетием, особенно после покорения Шумера вавилонянами, ассирийцами и, наконец, халдейскими нововавилонянами.
Гнет, своеволие и жестокость жрецов, сановников и царя-жреца уже за 2500 лет до н. э. вызывали классовые конфликты. Отголоски этих конфликтов мы находим во многих клинописных текстах. Так, например, один из летописцев жалуется, что «высокий жрец вошел в сад бедняка и отобрал у него дерево». Другой текст сообщает: «Если в хозяйстве подданного появился хороший ослик, и господин сказал: хочу его купить, то редко платил за него столько, чтобы было удовлетворено сердце хозяина».
Теперь легко понять причину политических брожений, которые за 2400 лет до н. э. переживал шумерский город-государство Лагаш. Последние его цари из династии Урнанше постепенно утрачивали почву под ногами, а царь Лугальанда был уже только безвольной игрушкой в руках верховного жреца, действительного властелина Лагаша.
Невыносимый политический и экономический гнет привел к тому, что в стране произошел переворот. Во главе государства стал некий Урукагина, пожалуй, первый в истории политический реформатор. Урукагина сверг власть жрецов, обуздал самоуправство богачей и провел ряд реформ, которые облегчили положение обездоленных трудящихся масс. В руинах города Лагаша найдены три каменных конуса, а также каменная плита, на которых по приказу Урукагины была высечена для потомков история его реформ. Там описывается плачевное состояние города, в котором он его застал: живодерство сборщиков податей, своеволие и алчность жрецов, берущих огромную плату за религиозные услуги, гнет и беззакония знати. Затем он гордо заявляет, что искоренил эти злоупотребления, и «сиротам и вдовам богач не чинил уже кривды».
Из надписей следует, что переворот не преследовал цели изменить политический строй города-государства. Урукагина не имел намерения уничтожить рабство и классовое неравенство. Он стремился лишь изжить наиболее яркие злоупотребления власть имущих по отношению к мнимо свободным крестьянам и ремесленникам.