- Мне рассказали, что запечатлели, когда просканировали коконы. Там внутри два плода, - подтвердила она, Рарказ реагировал вяло, скорее спокойно. Он помнил, что Ирму всегда это раздражает, ведь брасианка любит запал в глазах и активную реакцию, а не сухой скептицизм, но не мог оживить эмоции, ведь догадывался, о чём она хочет намекнуть. - Мисс Охара взяла образец кокона и проанализировала инфочастицы. Она предположила, что дети будут больше похожи на дарссеан. Моя ДНК использовалась скорее как затычка.
- Зачем ты мне всё это рассказываешь, будто бы я ничего не знаю?
- Когда появятся дети, ты возьмешь образцы. Затем они отправятся на другую планету в дарссеанский приют.
- Этого не стоит делать, - перебил он Ирму. Эд смутился от его слов, но как-то полуобморочно.
Брасианка ударила кулаком по столу и возразила:
- Тогда что нужно с ними делать? Оставить на опыты? - в её голосе сплелись недовольство и удивленье. Брасианка задала вопрос, широко раскрыв глаза. Тогда сознание Эда проснулось от удивленья. Ей будто бы казалась дикой такая мысль, чего парень не ожидал.
- Сама поразмысли. Дети помогут найти нужные генетические маркеры для биомодификаций. Да, по данным они ближе к дарссеанам, но есть стыки, участки, которые смогли соединить схожие коды и подарить им уникальное преимущество. То, на что ученым Союза в биопроизводстве приходилось тратить годы и выводить симбиоз лишь крошечных участков всей ДНК, будет готово сейчас, здесь, без усилий и с большей отдачей, - пока Рарказ говорил, Ирма поднялась со стула и подошла вплотную к нему.
Брасианка заглянула в зажжённые мыслями глаза и приказала:
- Ты забудешь о своих безумных идеях, возьмешь образцы и ничего не скажешь моей матери. Понял? Никто ничего не должен знать.
Рарказ положил ладонь на её мягкую щёку.
- Не волнуйся, проект будет секретен.
Ирма дернулась и вырвалась от его ладони с гневными криками.
- Чтоб ты впал вечный сон, Рарказ! Зачем ты вообще надел защитные линзы?
- Я предполагал, что тебе не хватит прыти решиться. Что ты побоишься.
- Мне не нужна твоя покорность, чтобы отдать приказ.
- Но на самом деле ты не хочешь его отдавать. Ты желаешь воспользоваться шансом! К тому же у дарссеан почти нет приютов, ведь мы также ценим детей, как браски. И, когда из Союза придёт аж два детеныша, то они заинтересуются и начнут рыться в бумагах. Правительству, нам и сотрудникам компании зададут вопросы.
Откуда дети? Кто их родители? Вдруг они проведут полное обследование детей, чтоб проверить их на паразитов и вирусы. Ты же знаешь, технологии дарссеан разузнают всё из их тел. Дети сами будут ходячей брошюрой с инфоцепями. Читай, сколько влезет! Когда они узнают, угадай, кого обвинят в скрещивании, а наше правительство не будет ликовать, когда решит, что мы занимаемся ксенопроизводством на территории Союза. Даже если мы докажем обратное, что не создавали их по собственной воли, что они возникли в результате ошибки, то пресса всё-равно всё перевернёт и перелопатит, - Рарказ злобно ухмыльнулся, прижался к ней, поправил длинный локон и прошептал. - Что будет с технологией бесполого размножения, если все решат, что мы производим ксенобионтов? Репутации конец - будущему брасков конец.
Ирма ударила руку Рарказа и отвернулась. Она казалась подавленной. Рарказ прокряхтел, ненавидя себя, но ещё больше ему не нравилось чувство, которое закралось в уме. Эд ощутил, что тот, в глубине витающих мыслей, доволен собой.
- Я обещаю, что через их изучение мы поможем браскам.
- Не забудь своё обещанье, - пригрозила Ирма. Обернувшись, брасианка словно горела злобой, но Эд не осмелился думать, что она смотрела на Рарказа глазами ненависти, скорее в них выглядывала безысходность, и таилась боль.
"Ирме не нравилось, что Рарказ смог её уговорит. Он имеет таинственную власть над её разумом, которая сильнее мощи феромонов".
Внезапно Эд ощутил, что у него отнимаются ноги и пальцы рук. Если он будет дальше плавать в чане с воспоминаниями, симбиоз может погубить его разум, но Рарказ не отпускал парня, желая сливаться с его сознанием дальше. Он хотел дальше показывать обрывки памяти. В не запрятанных цепях проявлялся страх одиночества. Существо не хотело лишиться эмоций, мыслей и ощущений Эда.
Из глубин послышались отголоски гнева:
"Пусти его", - раздалось мгновенное эхо, и Эд проснулся на полу. Он мог двигаться, мог дышать, мог чувствовать. Несмотря на отвратную вонь, Эд с облегченьем вздохнул и сразу же закашлял. Черных дым попал парню в легкие. Он поднялся, прикрывая рукой рот и кашляя. На полу осталось засохшее черное пятно. Эд смотрел на возвышающиеся мотки дыма и вспомнил Ломанса, который также растаял в воздухе, как снеговик под жаркими лучами солнца. У парня прослезились глаза, но он собрался и мужественно сдержал боль. Тревога лишь мимолетно сыграла на нотке решительности, но развеялась волей ограничителя. Осталась лишь часть информации, что он ощутил. Она навевала на мысли, пробуждала гнев, но ограничитель не позволял ему разгораться.