Солдаты отступили, как только Дрина перетащили через порог. Командир позволил себя унести, но скрепя сердцем. В памяти сохранилось немало проигранных битв, однако не в одной нет такого давящего чувства, будто он бросил не поле битвы, а собственного сына. Дрин планировал подорвать цех, разрушить в камни и ошметки безумные идеи и замыслы, поквитаться с выскочкой, а в итоге его уносят едва целого из чистилища тварей, от их всадника с кромсающей косой и жутких шёпотов, которые теперь будут сниться в кошмарах. Они словно представляли иной стороны войны, которая будет навсегда не понятой и скрытой в занавесе догадок.
Мирена ударила лезвием пол, когда опустила косу. От острия высвободились черные вены. Она отдышалась, пока цех пустел, потом неожиданно вскинула длинную рукоять на плечо и побежала к служебному коридору. Эд выпучил глаза, но затем поднялся, шипя сквозь зубы, и пошел за ней. Он заметил, что существа стоят, не дёргаются, будто остолбенели в удивлении, и тихо что-то шепчут.
5
День за днём капсулы выдыхали пары, на небе стелилась полоса из протяжных облаков. Туманная кромка дороги впитывалась воздухом, подморозила землю холодным ветром. И когда, наконец, небосвод очистился от хладагеновых туч, за ними пришло черное покрывало. Оно поделило город. На башню опустилась тень. Потускнели улицы. Небо постепенно затмевала жижа из тысячи нашёптываний.
Лампочки пятидесятого этажа замигали, а лучи, как прожектора маяков, прошлись по тени башни. Стена оттолкнулась и потянулась наверх. Снизу выглянула платформа и поплыла по зубцам механических колес. Нос машины коснулся тусклой, будто вечерней, улицы. Роботы подлетели, а их холодный пар упал на турбины в её прозрачных крыльях. По стеклянной оболочке рвался пар. Двигатель задребезжал так, как будто в полёте потрескивала стрекоза. Густой туман из хладагента вырвался из вращающихся вентиляторов и проплыл по платформе.
Ирма с трепетом выходила на улицу, тень медленно поднималась по черной замше, золотые глаза не отрывались от небесной жижи, нижняя губа легко дрожала на каждом колыхании и стоне, а рука сжимала криопистолет, словно единственного спасителя. По небу колыхаются волны, когда камушки света падают на черный пруд. Изнутри просвечиваются синие искры. Жижа ползёт вширь и затмевает лучи, шепчет неразборчиво, со стонами опускает сосульки и впитывается их, играя с воображением, как будто руки рвутся к земле, но их утягивает обратно зыбучая масса. Тогда Ирма заметила, как огромные сжижение глыбы падали и, словно метеориты в стратосфере, роняли капли и чуть таяли в воздухе, с глухим ударом плюхались о землю, оставляли намазанную дорогу и кратер из лужи.
Оперативники осмотрели вертолет, роботы оцепили воздух. Все подали единодушный знак. Дарссеане повели Ирму к стрекочущему вертолету. Она прижималась к их доспехам и ощущала себя маленьким ребёнком, которого ведёт Рарказ, словно он до сих пор рядом. Глаза не видели того, что ей хочется. Чувство выматывало и выдавливало слезу. Она стиснула зубы и закрыла глаза, чтобы не уронить капли скорби.
У вертолёта пролетел выстрел. Один дарссеанин подхватил Ирму за руки, увел с линии искр и укрыл её у хладагентовой заправочной цистерны, обнимая прохладной дланью доспеха. Разряды выскочили с дверей. Парящий робот повалился на платформу, за ним протянулась дорожка дыма, двигатель пропыхтел плевками пара, а воздух подхватил запах гари.
Доспехи сверкали, когда молнии впились в броню, и выпускали пучок искр. Пока аккумулятор поглощал энергию, а предохранители выплевывал излишки, беспокойство дремало. Дарссеанин выпустил разряды из кисти, в правом боку достал гранату и подкинул её к двери. Взрыв подавил молниеносный огонь. Тогда он ощущал, как вместе с порхающим и взмывающим желто-оранжевым облаком, броня накаляется и пригревает кожу, как по нервам проходит покалывания тока, а в глазах рябит от помех шлема.
Напарник увидел раскалившуюся броню, мигающий свет в глазах.
- Лонс, - крикнул.
Среди взрывных рычаний и легкого звона в ушах дарссеанин услышал глухой зов. Он отвлекся и заметил киборга, пробегающего к цистерне. Лонсеан подбежал и перепрыгнул напарника. Он вырвался из цистерны, схватил киборга за глотку и, когда искры парализатора ужалили нервы, швырнул врага к входу. Туша пролетела два метра, покатилась по полу к нападающим. Киборги уклонились. Тело пролетело мимо и врезалось в стенку.
Ирма огрызнулась, выстрелы возобновились. Она не боялась, а скорее бесилась, что псевдомумии, обёрнутые в кибернетические бинты, настолько сухи на прогресс. Брасианка не понимала, то ли ирония сейчас стрелялась с ней, то ли старческий кретинизм.