Стрекотанья вертолёта начали отдаляться от платформы. Лонсеан отвлекся. Разряды попали в дугу. Шлем промерцал, а экран потухли. Лонсеан выстрелил из кисти, затем прошипел в вонючий фильтр и пригнулся. Дарссеанин уловил, как парализаторы скапливают энергию. И, пока воскрешались инфоцепи экрана, Лонсеан рванул к первому киборгу, навалился на него и поднял на плечо. Дуга сверкнула, пустила инфоцепи по доспехам. Киборг ощутил, что его окатила током электрическая ограда, рухнул на пол. Тогда Лонсеан пнул второго. Нога вдолбила того в стенку, как мощная элекродубинка. Суставы протрещали. Ещё один киборг упал, когда его обхватили мощные клешни и хрустнула шея стальным скрипом.
Кипящая кровь возбуждала. Иногда казалось, она заглушила боли, но, пущенные молнией, они пробудились. Доспехи поглотили новые выстрелы, едва издали искру, пусть и их пыл угас. Дым снова потянулся к небу, тело бросила в жар и окатило болью. Облитый потом, Лонсеан упал на колено. Он задыхался, но не упускал отражения в шлеме. Сердце сильно ударило, дарссеанин стиснул зубы. Снова мелькнули силуэты у дверей платформы.
Туман на полу рассеивается. Глаза Мирены мутнеют. Стрекоза летит в хмуром свете прочь от черного занавеса. Мирена приподнялась, но пол под ногами завертелся. Она застыла, как живое молчаливое дерево, погруженная в себя. Жижа на небе почувствовала желание, страсть и нервозность, возбужденно заколыхалась и потянулась к вертолёту. Ирма ощутила ноющую боль и притронулась к скуле. Вдруг салфетка издала шёпот. Ирма схватила криопушку на столе и стрельнула в неё. Однако тихий гул до сих пор вертелся в голове. Тогда она осознала, что жижа проникла сквозь кожу. Возможно, черная капля разбухает и заражает друг за другом кровяные тельца. Страх пробудился и разогнал кровоток. Ирма обняла себя, когда почувствовала ужас, который долбится в мозг. Она подумала, что таит, но не телесно, а будто из червоточины разума достают её саму, её "я", разбирают по кусочкам, анализируют, но не один ученый, а несколько голосов, тысячи голосов. Ирма больше не чувствовала усладу от дыханья, дребезжания стрекозы, шёпота, который вновь издавались от салфетки, а лишь углубилась в себя.
Неожиданно, в пучине голосов, где разум рассыпался на частицы, Ирма ощутила чьё-то присутствие. Оно - источник господства, которое низвергло её и затмевало само "я". Оно охватывало властью и впитывало её память. Гул приглушался, когда пугала апатия, что разрушала инфоцепи и повелевала связью. Излучалась божья благодать. Это было желание Мирены. Оно жило в каждом голосе, в каждой связи и, казалось, в ней самой.
"Мы едины", - возникла мысль, - "но ведь тебе мало. Мы станем неотличимы, если ты хочешь?"
Выбор казался иллюзией, но чувства подсказывали Ирме, что сейчас её вскроют, растворят и скопируют. Тогда Мирена станет ей, сознания и разумы сольются, и дочь уподобится матери. С глаз безмятежного лица Ирмы потекли слёзы. Она вознеслась от эйфории, когда осознала, что дочь хочет исполнить её желание. Через себя Мирена предложила Ирме "стать бессмертной во множестве связей инфопотока", но страх, растворится в единую массу, мешал. Тогда Ирму объял ужас, что она исчезнет в Мирене, изменится, затеряется. Дочь не подавляла её опасения, ведь сама чувствовала его каждый день жизни.
"Никто не готов. Поэтому отвергаете смерть. Однако жизни без смерти не существуют. Они часть единого потока".
Связь оборвалась внезапно. Ирма вздохнула и сжалась у сердца, ощутив, как бешеные удары прокармливают тело кровью, как сердце тяжелеет, но бьётся раз за разом уверенней и медленней.
Дарссеанин снял капюшон и поднял Мирену за рог. В тусклом свете потрескавшееся золото и серебристый шлем едва бликовали. Мирена не вошкалась, не сопротивлялась, а будто кочевала в трансе. Фоломей треснул её по лицу. Мирена пробудилась, сначала непонимающе оглядела платформу, посмотрела на дарссеанина, но после новой пощёчины опомнилась и вскипела от злобы.
- Так ты призыватель? - произнес он по дарссеанки, затем фыркнул повелевающе. - Убери этих тварей, быстро!
- Не приказывай мне, отродье, - прожужжала она. Мирена приподняла ноги и оттолкнулась от него.
Шлем Фоломея замерцал в помехах, а рука ослабла. Мирена отпрыгнула, сделала кувырок и приземлилась на ноги. Запах гнили пропитал обшивку на доспехах и словно полез к шлему. Дарссеанин два раза сжал кулак, чтобы почувствовать власть над телом и броней. Мирена рванула к косе под его ногами. Дарссеанин стрельнул из кисти. В воздухе пролетел пар. Мирена вздрогнула и затормозила. У её руки раздался шлепок, от рукава прошлась холодная дрожь, а кожу обожгло морозное прикосновенье. Мирена вгляделась в столбики пара, которые падали от невидимой верёвке. Дарссеанин махнул кистью. Мирена отлетела за её движеньем, затем пробороздила по полу, потом снова подлетела и упала на спину. Хлыст отцепился в воздухе. Столбик белого пара растаял. На руке осталось обмороженный отпечаток и боль.