К городу мы подъехали уже в сумерках. Оставили лошадей и вещи, спрятали, перекинулись- и проникли в ворота, спрятавшись в крестьянской телеге с сеном. Как раз вовремя успели, ворота закрылись прямо за нами. Мы двинулись по улицам, и собаки разбегались, визжа и захлёбываясь лаем- они чуяли волка и боялись волка. Мы добежали до дома градоначальника, не трудно было его найти, и влезли в окно. Тихо, очень тихо взяли в плен одного парня из прислуги- и он запер всех, кто был в доме, на втором этаже и в подвале- чтоб так сразу не разбежались. Особого шума не было. Нас до такой степени боялись, что даже бабы не визжали.
Так мы и встретились с детерингом Сомьером. Он, когда увидел, в кого перекинулся волк- описался. Честное слово, не вру. Такое я видела в первый раз- и, надеюсь, в последний, потому что гадко.
- Подбери- ка нам одежды.- Сказал мне Ларс.- Так, на первое время. Еды там, всего нужного. Ну, на твоё усмотрение. А нам с господином судьёй нужно поговорить кое о чём.
У Ларса своеобразная манера разговаривать с людьми. Визг и крики господина судьи слышались до утра. И я не пошла туда и не попросила Ларса прекратить всё это, не плакала и не умоляла его быть милосердным. Ларс излишне жесток, не спорю. Он варвар, считающий пытки вполне нормальным явлением. Но детеринг Сомьер, засудивший нас ради того, чтобы прикарманить наши деньги, смерть вполне заслужил. Герцог Эстэр обрёк нас на каторгу, мстя за побитую рожу сыночка. Детеринг Сомьер- исключительно из корысти. И его вопли не вызывали во мне ничего, кроме раздражения.
Один из его сыновей был моего роста, так что я подобрала себе вполне приличный гардероб на первое время.. Для Ларса мало что нашлось. Хозяин дома на две головы ниже его и в три раза шире. Бывший хозяин. Я выбрала подходящую седельную сумку и принялась вдумчиво собирать всё, что могло пригодиться нам в дороге. От посуды, мыла и иголки с ниткой- до флакона духов ( это уже я обчистила будуар хозяйки). Совесть меня не мучила нисколько. В конце концов, не последнее забираю, с голоду не подохнут.
Ларс спустился, держа под мышкой явно тяжёлый, бронзой окованный сундучок. Руки у него снова были в крови. Сверху не доносилось ни звука.
- Принеси воды.
- Всё кончилось?- спросила я устало.- Ты не будешь больше убивать?
Он пожал плечами.
- Жрать охота. Ладно, потом. Ты воды принесёшь или нет? Да зацепи на кухне чего- нибудь, в дорогу. Что- то скучно мне. Дом подпалить, что ли...
- Ты маньяк. И лечить тебя уже поздно.
- Вот и не лечи.
Я решила, что будет лучше, если Ларс покинет город в волчьем обличии- всё же, он слишком сильно бросается в глаза и кто- нибудь из стражников может его вспомнить. Для разнообразия Ларс спорить со мной не стал. Сумки с награбленным я ещё на рассвете спрятала у городской стены, засыпала мусором. Слава богу, наших коней за ночь никто не стыбзил.
Мы ехали до вечера, совершенно куда глаза глядят. Вечером наткнулись на деревню и постоялый двор при ней. Ларс прошёл в помещение, уселся, брякнул на столешницу шлем и латные рукавицы. Наступила тишина. И в этой тишине зазвенели, падая в кучку, монеты, которые Ларс неглядя сыпанул на стол.
- Гуляем.- Сообщил негромко в эту тишину.- Все. Музыкантов сюда. Девок. Вина, самого лучшего. Да свечи зажги, чего темень развела?
Хозяйка низко, в пояс, поклонилась, и монеты исчезли.
- С приездом, гость дорогой! Неземное счастье наши сердца наполнило, как увидали мы лик ваш сияющий!
Проснулась я в какой то кладовке в обнимку с хозяйским псом. Хоть убей- не помню, как и зачем туда попала. Обожравшийся на халяву пёс забросил свои сторожевые обязанности и мирно дрых, согревая меня, по крайней мере, всё утро. У собачки тоже был праздник.
Нас поволокло куда -то на юг. Мы по частям приобретали Ларсу гардероб и всякие нужные в пути вещи. В периоды просветления, то есть, когда не был вусмерть пьян и не маялся похмельем, Ларс латал кольчугу и вообще приводил в порядок своё снаряжение. Всё же, два года на стене висело. Мы мало разговаривали. Что -то новое появилось между нами, необъяснимое, непонятное... Я перестала кричать на него и беситься, смиряясь с неизбежным. Мне не изменить его. Никогда. Я ненавидела его молча- и молча укрывала одеялом, когда он спал. От ненависти до нежности всего один шаг... Я ненавидела его за то, что он такой, какой есть- и приняла его таким. И моя прежняя, доларсова жизнь уже казалась мне призрачной, ненастоящей, словно воспоминание о ночном сне, которое тает, тает...
- Ты для меня- не женщина. Нет, не так... не баба, понимаешь? Ты- словно сестра, мать, дочь, я не знаю, как сказать это. Бабы- чтобы трахать, а ты- для всего остального. Для всего высшего, духовного, понимаешь? И я не имею права запачкать тебя даже грубым помыслом, запачкать душу твою. Как я мог жить без тебя? Я не жил. Я был мёртвым без тебя, как тело без души.