- Ага. Конечно.
- Юль!- Окликнул Лёшка, когда я уже отошла на несколько шагов,- Юль! Кулон не носи, а? Уж не на голом теле, а поверх одежды, что ли... Камень плохой сильно. Дурная энергетика...
Нет, всё же, все мы немного психи.
И лет десять назад все мы читали Кастанэду, открывали друг другу чакры, правили ауры и пытали прозревать соседние реальности, и на полном серьёзе спорили о субъективности реальности собственной, выводя целую философскую концепцию, стройную и логическую... И дружно гоняли из- под мольбертов банальных чертей и оригинальных зелёных человечков из космоса. Карлос двинулся по этому пути дальше- и, по- моему, двинулся уже совсем, на всю голову. Хотя, в периоды просветления, человек он умный и захватывающе интересный... А мы все выросли, отбросив и философию, и мистику, как детскую одежду. Повзрослели, поскучнели, и у всех дела, и заботит нас только одно- где денег взять... И это проза жизни, и это- печально. Хотя, подозреваю, в душе каждого из нас всё ещё прячется тот любопытный, сумасшедший подросток, искренне готовый поверить в сказку...
Под деревом, напротив кафе, стояла та самая баба. Она мне улыбнулась и вопросительно подняла брови. Я надавила себе пальцами на внутренние уголки глаз. Если она глюк- не раздвоится, проверено. Глюки не раздваиваются. В нервах надавила слишком сильно, стало больно, я заморгала, чтоб удержать слёзы... а она исчезла. Не было её уже.
Совершенно расстроенная, я вернулась домой с твёрдым намерением послать всё на фиг и лечь спать, потому что в ночь работать идти. И, вместо этого, развернула свиток... Почему решила, что он- первый? Пялилась, совершенно бездумно, пока не осознала, что буквы- или руны, блин- уже не кажутся такими чужими...
Так и уснула, мордой лица на свитке.
К ночи тени совершенно оборзели и уже не шмыгали по краям поля зрения, а неторопливо, вальяжно шествовали, подросшие уже, размером со среднюю крысу.. Но уловить их, рассмотреть я всё равно не успевала, и меня это здорово нервировало и раздражало. Я начала вздрагивать и озираться. Тревожный симптомчик...
Пришла на работу, смену приняла... В десять заперла дверь, с десяти торговля уже идёт через окошечко, как в киоске. И сидела в своём ярко освещённом павильоне, как рыба в аквариуме, и смотрела в темноту, разбавленную электрическими пятнами фонарей. Там, за фонарями, угадывались дома, и было ещё темнее. Внезапно я поняла, что боюсь, боюсь неизвестно чего. Того, что смотрит на меня из темноты. Детский, совершенно иррациональный страх.
Каждому покупателю я радовалась, как родному. Но их становилось всё меньше и меньше. Одиннадцать часов. Двенадцать. Улица опустела. Я сидела и вздрагивала от каждого шороха, от звука проезжающих мимо машин... Потом и машины пропали. Тишина, физически ощутимая, начала мягко сдавливать мне голову, всё тело. Невыносимая тишина, ты словно отрезан от мира, обёрнут ватой, и начинает звенеть в ушах и мерещатся голоса, чей то шёпот...
Что со мной? Мне всегда нравилось работать ночью. Я уже два года работаю по ночам, три через три. Никогда в жизни я не боялась темноты. А теперь... я сижу здесь, как дура, действительно, как рыба в аквариуме, со всех сторон видна, как на ладони, как мишень, блин... Стой в темноте и смотри. Под прилавок спрятаться, что ли? Я всей кожей ощутила хрупкость, ненадёжность защищающего меня от ночи стекла. Опустить ставни? Для этого надо выйти наружу... Ни за что! Даже за миллион не выйду! Хорошо хоть, спина у меня прикрытая, там стенка. А с трёх сторон- стекло...
С громким шипением фонарь над моим павильоном потух. Меня чуть кондрашка не хватила. А потом где -то недалеко собака- завыла и смолкла так резко и неожиданно, словно ей заткнули пасть. Сердце ухнуло куда- то в желудок, да так там и осталось. Вся кожа покрылась мурашками.
Мне было, действительно, страшно. А потом я моргнула, всего лишь доля секунды- и увидела за стеклом ту самую женщину. Вякнула от неожиданности и испуга, подавившись воплем, и упала со стула.
Она мне улыбнулась.
- Какого чёрта Вам от меня надо?- спросила я невежливо. Просто стыдно стало за собственный страх, вот я и рассердилась.
- Ты уже вспоминаешь.- Кивнула она.
- Почему Вы меня преследуете?
- Ты не представляешь, какого труда стоило разыскать тебя. И сколько верных положили на это свои жизни. Старые замечательно тебя спрятали.
- Ладно. Хорошо. Начнём с начала.- Сказала я.- Как Вас зовут?
- Можешь звать меня Лилит.- Улыбнулась она, медленно так, значаще.- В этот раз я выбрала себе такое имя. Оно несколько даже созвучно.