На стене внимание Элинор привлекло дорогое сарацинское зеркало. Потрясенная прекрасным предметом, девочка благоговейно замерла перед ним, забыв обо всем от восхищения. Конечно, она уже была наслышана о таких волшебных вещах и даже как-то видела на ярмарке жалкое подобие настоящего зеркала. Но это зеркало было так гладко отполировано, такое яркое, что Элинор даже мелкие детали видела без малейшего искажения.
Из зеркала на нее смотрела девочка с длинными до пояса иссиня-черными волнистыми и блестящими волосами. На голове с особой тщательностью была прикреплена корона из живых цветов, однако заколки так и норовили выскочить. Элинор разглядывала широко посаженные золотисто-зеленые глазки, нежную кожу, немного испорченную отсутствием переднего зуба улыбку и все шаловливое выражение лица, на котором особенно примечательным был маленький вздернутый носик.
Девочка принялась танцевать перед зеркалом, замирая от счастья при виде своего льняного платья изумрудного цвета с поясом из золотистой парчи и пряжкой из настоящего золота. Ее отец печально улыбался, когда перед церемонией помолвки поправлял складки этого наряда. Охрипшим голосом он шепнул тогда Элинор:
— Деточка моя, как ты похожа на свою мать!
Элинор никогда не видела свою мать, вторую жену отца, француженку, гораздо моложе, чем он. Мать Элинор умерла от неудачных родов, едва только оправившись после появления на свет дочери. Молодая женщина оказалась недостаточно крепкой, чтобы выдержать новые испытания. Отец всегда ходил печальный, но особенно сильно загрустил в последнее время, после известия о смерти Варэна.
Элинор скорчила рожицу своему двойнику в зеркале. Ей никогда не нравился гораздо более старший сводный брат. Он привозил ей подарки, всегда ожидая бурной радости, а потом совершенно забывал о сестре. Отец тоже переставал обращать на нее внимание, когда Варэн был дома, и обычно отсылал ее погулять, поиграть или побыть с нянькой.
От неожиданного звука девочка вздрогнула и испуганно повернулась. Только теперь она заметила женщину, сидевшую в кресле с высокой спинкой и баюкающую на руках ребенка. Элинор узнала сводную сестру Ренарда. Узнать ее было очень легко даже в тени, ведь волосы молодой женщины горели как пламя.
— Не бойся, я тебя не съем, — с улыбкой обратилась к девочке Хельвен. Отняв ребенка от груди, она прикрыла лиф платья.
Элинор на цыпочках подошла к креслу и, не устояв от соблазна, прикоснулась любопытным пальчиком к золотисто-коричневому пушистому ежику волос на головке ребенка.
— А как его зовут? — поинтересовалась девочка.
— Майлс, в честь прадедушки.
— Ага.
Хельвен внимательно изучала девочку. В ней было очарование юной озорницы, и Хельвен не увидела ничего, что бы напоминало о погибшем Варэне. Ни намека на семейное упрямство не обнаруживалось в маленьком хорошеньком личике.
— Хочешь его подержать?
Лицо Элинор засветилось радостью.
— А взаправду можно?
Вместо ответа Хельвен подняла сына и положила на протянутые ручонки девочки, показав, как правильно держать ребенка. Впрочем, держать его было совсем необязательно — малыш уже умел сидеть самостоятельно и беспокойно поворачивал головку по сторонам, стараясь не пропустить ничего из происходящего.
— Когда мы поженимся с Ренардом, у меня будет много детей, — с серьезным видом сообщила Элинор. — А сколько у него зубов?
— Уже два.
Элинор вздохнула.
— Хотела бы иметь братьев и сестер. Варэн был гораздо старше меня, и никогда не играл со мной.
Хельвен похолодела от одного упоминания этого имени.
— Ну так что же, — словно со стороны услышала она свой сочувствующий голос, — зато теперь, после помолвки, у тебя целая семья родственников. Уильям — твой ровесник, и Генри не намного старше.
Элинор кивнула и радостно улыбнулась Хельвен, затем перевела взгляд на Майлса, который разглядывал ее круглыми любопытными глазами.
— Мне очень нравятся малыши. А у вас скоро еще будут дети?
Хельвен закашлялась.
— Это зависит от воли божьей, — с трудом выдавила она. Краем глаза увидев какую-то тень, подняла взгляд от увлеченной разговором маленькой Элинор и увидела, что в дверях стоит отец девочки. Холодок страха пробежал по спине Хельвен.
— Ах, вот ты где! — набросился сэр Хью на дочь. — Как же ты додумалась сбежать с праздника в честь твоей же помолвки? Ты хотя бы понимаешь, как это невежливо и невоспитанно?